Александр Бойцов - Выдача преступников

Системное видение связи между законами, принадлежащими различным пространствам, позволяет предложить оригинальную трактовку коллизионных норм как транзиторных каналов взаимодействия между одновременно существующими правосистемами различных государств, благодаря чему уголовное право открывается взору во всю свою пространственную ширь. Исходя из этого, нами же в свое время была предпринята попытка доказать, что:

а) первичными элементами системы, между которыми возникают коллизии, являются не нормы, а статьи нормативных актов;

б) коллизии в уголовном праве представляют собой не столько субъективно обусловленные логико-структурные дефекты системы уголовного законодательства, сколько объективно обусловленное явление, вызываемое расхождением между содержанием нормы уголовного права и формами его объективизации в законе, что позволяет переосмыслить учение о коллизиях в целом в контексте достижения согласованности между правом и законом;

в) статьи Общей части, содержащие пространственные предписания, не могут рассматриваться в качестве самостоятельных норм права, а выступают лишь в роли необходимых элементов гипотезы каждой из уголовно-правовых норм;

г) коллизионные же нормы обладают всеми признаками обычной уголовно-правовой нормы, только их содержание образуют положения как национального, так и иностранного закона или внутригосударственного и международного права;

д) именно поэтому они и являются транзиторными, или переходными, т. е. такими нормами, благодаря которым функцию юридического регулятора выполняют обе национально-правовые системы, или национальное и международное право;

е) механизм разрешения коллизий сводится не к проблеме выбора закона, подлежащего применению в конкретной ситуации, а к установлению подлинного содержания правовой нормы и возникшего на его основе правоотношения, синтезируемых посредством сопоставительного анализа различных законов. [440]

В результате открывается выход на качественно иной уровень правопонимания, на котором проблема пределов действия уголовного права в случае возникновения правоотношений с иностранным элементом сводится не к традиционно обосновываемой в доктрине неизбежности жесткого выбора между коллидирующими законами, а к пониманию такого взаимодействия между ними, которое приводит к синтезированию переходных уголовно-правовых норм, где само понятие коллизии отражает противоречия этого взаимодействия. Идет ли речь о разночтениях между отдельными законами одного государства (интровертные коллизии) или о расхождениях между законами отдельных государств (экстравертные коллизии), любая коллизия представляет собой часть общетеоретической проблемы взаимоотношений между правом (содержанием) и законом (формой). Таким образом, от условного, переносного смысла термина «коллизия», бытующего в теории, мы возвращаемся к подлинному его значению, отражающему столкновение противоположных сил, противоречие во внутренне– и межправовых отношениях.

Наличие в уголовном праве связей не только между образующими его элементами, но и с окружающей правовой средой означает, что одной своей стороной оно обращено к внутреннему праву (;нисходящая бланкетность ), другой – к международному праву (восходящая бланкетность). Если первая, как правило, ограничивает и локализует сферу действия национального уголовного закона, то вторая раздвигает ее до планетарных масштабов; если одна направлена на учет прежде всего местных условий его применения, то другая – на универсальные способы защиты общечеловеческих ценностей. Представляя собой противоположные стороны законодательства отдельного государства, нисходящая и восходящая бланкетность так же обусловливают друг друга, как особенное и общее, фиксируя раздельность и связь с миром правовой системы каждого государства.

Взаимодействие же правосистем различных государств образует одноранговую бланкетность , при которой необходимой предпосылкой применения за совершенное деяние санкции уголовно-правовой нормы одной страны является его запрещенность уголовно-правовой нормой другой страны (двойная позитивная уголовная ответственность). Примером тому служит предписание ч. 1 ст. 12 УК, согласно которой российские граждане и постоянно проживающие в России лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, «подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено».

Отличие такого рода бланкетности от восходящей состоит в том, что если имплементация международного договора относительно преступлений международного характера ограничивается областью формирования права и выражается в появлении новых предписаний, которые функционируют далее как нормы, входящие в национальную правосистему, а не как нормы иностранного права, – то одноранговое международное взаимодействие оказывает влияние как на формирование, так и на сферу действия права, в которой функцию юридического регулятора выполняют обе национально-правовые системы, поскольку иностранная уголовно-правовая норма, наделенная юридическим значением, не ассимилируется национальной правосистемой, а остается иностранной.

Подобное придание одной страной юридического значения нормам права других стран при регулировании соприкасающихся отношений характерно и для института экстрадиции, который впитывает в себя и одновременно способствует (не исключено, что этот процесс носит встречный характер) такому международному взаимодействию, которое выражается в том, что при регулировании соприкасающихся отношений право одной страны в одностороннем порядке или по взаимной договоренности придает юридическое значение правовым нормам других стран. Свое выражение это находит как в односторонне принимаемых национальных законах об экстрадиции, так и в межгосударственных экстрадиционных соглашениях в виде принципа двойной криминальности, обеспечивающего рациональные связи между правосистемами различных государств в случае столкновения их юрисдикций. Тем самым создается нормативный механизм перехода выдаваемых преступников из одного правового пространства в другое, а сам институт выдачи становится формой связи между национальными уголовно-правовыми системами, функционирующими в режиме параллельной юрисдикции.

Изложенное позволяет заключить, что экстрадиционное условие двойной криминальности , будучи производным от феномена двойной уголовной ответственности (или, во всяком случае, связанным с ним), является не просто одним из принципов функционирования экстрадиции, но экстрадициообразующим фактором уголовно-материального свойства. Именно благодаря двойной преступности обеспечивается взаимодействие национальных уголовно-правовых систем, которое образует материально-правовое наполнение исследуемого института. Именно двойная наказуемость требует наличия единого уголовного стандарта и в практике назначения наказания, вызывая к жизни такое производное от него основание отказа в экстрадиции, как неприемлемость наказания. Именно необходимость двустороннего определения состава преступления требует соблюдения общих стандартов и в сфере уголовного судопроизводства, предопределяя несовместимость выдачи с нарушением права на справедливое судебное разбирательство и других международно признанных прав и свобод человека и гражданина.