Николай Симонов - Очерки истории банковской системы России. 1988–2013 гг.

29 марта 2000 года В. В. Путин провел рабочее совещание с участием представителей Министерства финансов и АРКО по проблеме реструктуризации кредитных организаций. Он проявил к этой теме не только живой интерес, но также и готовность взять некоторые вопросы законодательного регулирования банковской деятельности под личный контроль.

17 мая 2000 года Государственная Дума утвердила М. М. Касьянова в должности председателя Правительства. Должность Министра финансов в новом кабинете занял А. Л. Кудрин. С деятельностью Касьянова и Кудрина, чтобы сейчас не зубоскалили о первом, и не иронизировали о втором, связаны впечатляющие успехи государства в деле преодоления многолетнего бюджетного кризиса и достижения долгожданной макроэкономической стабилизации.

Федеральный бюджет на 2000 год был составлен по расходам в сумме 855,1 млрд. рублей и по доходам в сумме 797,2 млрд. рублей, исходя из прогнозируемого объема ВВП в сумме 5 350 млрд. рублей и уровня инфляции 18 процентов. Бюджетный дефицит в размере 57,8 млрд. рублей покрывался за счет эмиссии государственных облигаций. Причем, Центральный банк приобретал их на сумму 30,0 млрд. рублей с условием погашения до 1 января 2001 года. С точки зрения соотношения объема ВВП и бюджетного дефицита это был лучший бюджет России за все годы экономических реформ.

Но по-настоящему оптимальным, с точки зрения перспектив экономического роста, стал федеральный бюджет на 2001 год, принятый Государственной Думой 14 декабря и одобренный Советом Федерации 20 декабря 2000 года. Впервые в новейшей истории России ее государственный бюджет стал бездефицитным, доходы и расходы составили по 1 триллиону 193 миллиарда рублей, исходя из прогнозируемого объема ВВП в размере 7 триллионов 750 миллиардов рублей и уровня инфляции 12 %.

На протяжении 1999–2000 гг. Центральный банк неоднократно снижал учетную ставку, опустив ее с 60 % до 25 % в годовом исчислении. За период реформирования российской экономики более низкое значение учетной ставки наблюдалось только в апреле 1992 года (20 %) и в октябре – ноябре 1997 года (21 %). Правда, уровень учетной ставки, кроме индикативного, другого значения не имел.

Продолжалась политика плавающего обменного курса. На протяжении 1999–2000 гг. несколько раз наблюдалось кратковременное ускорение денежного предложения, что было связано, преимущественно, с необходимостью дополнительных рублевых интервенций на валютном рынке, с целью накопления валюты, продаваемой Министерству финансов для осуществления платежей по внешнему долгу.

В 2000 году Центральный банк дважды в неделю (понедельник и четверг) объявлял ломбардные кредитные аукционы на срок до 7 календарных дней, но из-за отсутствия спроса со стороны банков аукционы признавались несостоявшимися. В течение первой половины 2000 года общая сумма предоставленных Центральным банком внутридневных кредитов и кредитов «овернайт» составляла не более 1 млрд. рублей.

В январе 2000 года Совет директоров Центрального банка принял решение об увеличении нормативов обязательных резервов: по привлеченным кредитными организациями средствам юридических лиц в валюте Российской Федерации, юридических и физических лиц в иностранной валюте – с 8,5 до 10 %; по денежным средствам физических лиц, привлеченным во вклады (депозиты) в валюте Российской Федерации – с 5,5 до 7 %. Таким образом, резервные требования вернулись к докризисному значению.

На пути нормального развития у российской банковской системы было еще много препятствий и хронических болезней. Одна из самых тяжелых – наличие множества неликвидированных банков с отозванной лицензией. В IV квартале 1999 года таковых насчитывалось 1025. Действовавшие в тот период ликвидационные процедуры и технологии не позволяли полностью прикрыть большое количество «мертвых» банков, которые продолжали подавать признаки жизни, наподобие гаитянских зомби. Дело в том, что в России сформировалась судебная модель банкротства банков с небольшой примесью административных мер. Центральный банк вправе отзывать лицензию у банка, но его банкротством занимался суд. Он же назначал арбитражного управляющего и следил за процедурой ликвидации банка, которая была прописана настолько нечетко, что позволяла заинтересованным лицам затягивать банкротство до бесконечности. За это время активы банка уходили в другие структуры и банально тратились на содержание арбитражных управляющих. В результате кредиторам последней очереди (юридическим лицам) во многих случаях не доставалось ничего.

Еще до кризиса 1998 года достаточно массовым явлением было отсутствие у официально обанкротившихся банков кредиторов, заинтересованных в их ликвидации. Или в отсутствии у собственников (акционеров) средств, необходимых для завершения ликвидационных процедур. После кризиса 1998 года достаточно массовым явлением было стремление главных (мажоритарных) акционеров и топ-менеджеров обанкротившихся банков максимально оттягивать их окончательную гибель. По крайней мере, до тех пор, пока не будут реализованы остатки денежных средств на счетах банков-корреспондентов. Банки с отозванной лицензией представляли собой практически альтернативную банковскую систему, которая не Центральным банком, ни другими официальными органами никак не регулировалась.

Совокупные активы банков с отозванной лицензией (за исключением «СБС-Агро» и «Российского кредита», находившихся под управлением АРКО) на 31 декабря 2000 года составляли 8,5 % активов всех зарегистрированных банков. Рассказывают, что в короткую бытность В. А. Степашина в должности премьера он, однажды, поинтересовался у В. В. Геращенко, возможно ли то, что некий банк с отозванной лицензией, как ни в чем не бывало, продолжает проводить банковские операции, – на что последний философически заметил: «В России все возможно…». «Очень жизнеутверждающий ответ», – сказал Степашин под хохот членов кабинета министров.

Вторая важная проблема, от которой зависело сохранение тенденции экономического роста, заключалась в недостаточном уровне капитализации российской банковской системы, то есть в ее ограниченной способности увеличивать долю кредитов в своих работающих активах. Хотя уже в 1999 году прирост капитала составил около 40 %, это было явно недостаточно для того, чтобы удовлетворить растущий спрос на кредиты, в том числе – со стороны предприятий экспортно-ориентированных отраслей экономики.

Решение проблемы рекапитализации банковской системы во много зависело от решения проблемы уравнивания банков в своих налоговых правах и обязательствах с другими юридическими лицами. Банки уплачивали налоги в размере 43 % от прибыли, в то время, как все остальные хозяйствующие субъекты платили 35 %. В 2002 году налог на прибыль для банков стал равен 38 %, а для всех остальных – 30 %, но после введения компенсирующего оборотного налога в виде местного налога на прибыль, налогообложение вернулось на исходные позиции: 43 % и 35 %.