Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

А Москва – злой город со злыми людьми.

И я один в этом большом злом городе. Я никому тут не нужен.

Зачем мне это? Ведь дома все мне рады, я там всё знаю, меня все знают.

И коронное: Это не для меня. Это не моё.

Осознание всегда единственная причина. То, как назвать. И если хорошенько разговорить себя, найти плюсы и минусы, то любое дело можно оправдать, а любое же – осудить.

Вполне можно оправдать свою мягкотелость и проигнорировать тот факт, что такие города как Москва – города возможностей. А значит и конкуренции. В них нет места слабым. Тем ценнее победа, конечно же. Но тем и сложнее пробиться, я думаю. Сам я в Москве не был, но видел парочку городов побольше Челнов и примерно понимаю в чём разница между большим и маленьким.

Мазик сломался и отступил.

Теоретически у каждого десятого, взявшего гитару в руки, есть задатки таланта, каждый сотый из "талантов" вполне может выйти на широкую сцену.

Практически же Мазик не вошел и в первую десятку.

И вернулся в Набережные Челны. Где устроился на работу в Оскар, музыкальный магазин, купил гитару, сделал группу из старых знакомых. И вместе дружно они лижут друг другу жопы на репетициях:

"Вот этот перебор был реально крутым".

"Ты освоил новую технику вокала! Восхитительно, коллега!"

Человек нашёл себя, обрёл своё место в мире. Место – говно, но каждому своё. Мазика устраивает.

Их не крутят по MTV, они не собирают стадионы. И бабы не ходят с изображением Мазика на футболках.

По мне так считать, что всё хорошо при таком раскладе – дно. Как по Мазику всё заебись.

Ну так каждому своё.

ГЛАВА 11. ЛИШНИЕ ДЕЙСТВИЯ

Лишние действия отнимают все твои силы, не принося никакой пользы. Ну вот совершенно никакой.

Еще один будничный день подходит к концу. Двери работают только на выход. Это правило: До последнего клиента. Хорошее правило, если твои работники не сверлят оставшихся посетителей взглядом, чтобы те поскорее съебались. И уж конечно, если твои работники, которым ты платишь зарплату, не начинают уборку при последних клиентах тем самым, опять же, давая знать поздним посетителям, что им пора въебать из магазина нахуй.

Зульфат Захирович прогрессивный человек. В Набережных Челнах пока только в одном магазине действует правило "До последнего клиента". В Перми так уже везде, в Челнах только в Оскаре. Но несмотря на всю прогрессивность Зульфата Захировича наши клиенты испытывают дискомфорт от нашего поведения несмотря на то, что большинство внутренних правил магазина нацелены на кофморт покупателей.

Где-то за пару недель до армии, когда я собственно сообщил, что ухожу в армию, Зульфат Захирович предложил откупить меня и поднять до управляющего магазином. Я отказался. Периодически я вспоминаю этот эпизод как еще один проёбанный шанс.

С другой стороны тогда я проебал бы шанс узнать армию. В любом случае что-то находишь, а что-то теряешь. Что бы ты ни делал. Вопрос в выборе: Проебать это и обрести то или проебать что-то другое и получить что-то еще.

Каждый раз делая выбор закрываешь какую-то дверь, открывая новую. Так что так ли важно какой шанс я проебал? Важно какая из дверей перевесила. А еще важнее – почему?

– Вот нахуя ты покрасился в красный цвет?– Спрашивает Нава Мазика.

Нава сегодня приехал из Ташкента. Опять. Он какое-то время жил в Челнах, потом вышел в магазин за хлебом и вернулся на Родину, в Ташкент. Теперь приехал обратно. Видимо Челны лучше Ташкента. Или с хлебом здесь попроще.

– А тебя ебет? Скажи, Нава, тебя ебёт?– Мазик улыбается. Они давно знают друг друга.

Однажды я спросил Наву почему он придумал себе такое имя. Нава ответил, что буквы "н", "а" и "в" есть в слове Нирвана. А он тогда очень любил Нирвану и старался быть похожим на Курта Кобейна. Он даже называл себя одно время Нава-Курт.

– Ты просто выглядишь как уебан. Мне стыдно идти с тобой по улице.– Говорит Нава.

Когда-то Нава ходил в порванных джинсах, изрисованных словами "Nirvana" и "Rock". Потом он отрастил волосы как у Мэрилина Мэнсона и покрасил их в черный цвет. Нава был тем еще неформалом.

Теперь Нава выглядит как гопник, как и я и он назвали бы это лет пять назад. Сейчас мы называем это "прилично". Как нормальный пацан. Так мы это называем сейчас. Потому что так оно и есть. Когда мне было 15 было весело носить рваные джинсы и серьги. Но когда тебе 20, ты продолжаешь этот маскарад и не имеешь с этого денег – тут что-то с головой.

– Нава, ты вспомни себя. Ты же сам ходил также.– Мазик реабилитирует положение. Хуйня, а не попытка – ему 30 и он не имеет с этого денег.

Полагаю было время, когда Нава ходил и под себя. Но если теперь он также будет ходить под себя то станет как минимум изгоем. И дети будут кричать ему вслед "Дядя-говно, дядя-говно!"

– Нихуя. Я так никогда не ходил. Я всегда выглядел стильно и поэтому тёлки текли от меня. А от тебя не потечет даже больная повышенной течностью. Это значит что ты уебан. Тебе придется одеть шапку.

– Иди ты нахуй, я не буду одевать шапку.

Я подхожу.

– Илюх, скажи же – уебан?– Говорит мне Нава.

– Мазик, у тебя в натуре какая-то хуйня на голове.– Говорю я Мазику.– Я уже упоминал это.

И мы вместе жарим коры. Мазик уходит убираться.

– Ты зачем приехал?– Спрашиваю я Наву.

– Как зачем? Чтобы стать директором и чтобы у меня был крутой офис и секретарша с вот такими титьками.– Нава показывает на себе какие титьки он хотел бы видеть на своей секретарше. Титьки это отлично. Но те, которые он показывает, уже перебор.

– Папочку уже завел, я смотрю.– Показываю на пластиковую папку, которую Нава держит в руках.– Что-то не похожа на директорскую.

– Да это просто документы.

– Папки как раз созданы для документов.

– Да заебал, это временная папка. Сейчас я пойду на курсы, потом стану директором и будут трахать классных сисястых шлюх. А ты так и будешь работать продавцом дисков.– Нава улыбается, обнажая клыки. Когда Нава улыбается всегда видны его клыки, от этого его лицо выглядит злым.

– Зато я сейчас вломлю тебе пизды и почувствую себя охуенно.– Я кладу руку ему на шею со стороны спины и дружески сжимаю.

– Илюх, заебал, я же пошутил.

Нава уворачивается.

– Что ты делал в Ташкенте?– Спрашиваю.– Я слышал, что там и людей-то нет, одни животные.

– Ташкент, к твоему сведению, побольше Челнов.

– Монголия побольше Монако, а толку? Ладно, хуй с ним. Так что ты делал в Ташкенте? И какого хуя ты постригся, нефор?

Конечно я не считаю Наву нефором. Нава вообще свой парень, что съехал с той темы, когда она изжила себя. Изжила внутри него. Сейчас он выглядит прилично и это ништяк.

– Я участвовал в боях без правил. Там все коротко стригутся.– Нава сделал серьезное лицо. Такое, которое делают люди, когда понимают, что хуй ты поведешься на их рассказы.