Анатолий Курчаткин - Через Москву проездом

До станции было двадцать минут ходу. Уже совсем рассвело, морозец стоял градуса четыре, и идти по этому бодрящему, пахнущему свежевыпавшим снегом воздуху было хорошо и приятно.

На станции возле касс работал газетный киоск. Покупать газеты не имело смысла – к вечеру почту принесет на дом почтальон, Филимонов потоптался-потоптался у киоска, раздумывая – может быть, купить все-таки в дорогу какую-нибудь из тех, что не получает, и решил не покупать: если купить, то тогда выходило, что вечером газеты ему принесут попусту – все важное-то во всех газетах одно, и оно уже будет им прочитано.

К зданию в Москве, в котором размещалась нужная му редакция газеты, Филимонов подошел ровно в двадцать пять минут двенадцатого. Пропуск ему был заказан, он разделся внизу в гардеробе и пошел по лестнице наверх, на указанный этаж.

В приемной заместителя главного, к которому Филимонову было назначено, кроме секретарши на стуле рядом с ее столом сидел еще, любезничал с ней мужчина лет тридцати. Сидел он, забросив ногу на ногу, покачивая этой висящей в воздухе ногой, и ботинок на ноге был такой же, как у Филимонова, – из коричневой замши, с молнией. Филимонов вошел и доложил секретарше о себе, мужчина тут же вскочил со стула и, улыбаясь, назвал его по имени-отчеству:

– Прохор Дементьич! Здравствуйте!

– Да! Слушаю вас! – полуповернул к нему голову Филимонов, недовольный, что не дают досказать секретарю все необходимое.

– Здравствуйте, Прохор Дементьич! – повторил мужчина, протягивая руку, и Филимонову пришлось протянуть свою. – Александра Борисыча, к сожалению, срочно вызвали, – сказал мужчина, разводя руками и по-прежнему улыбаясь, – он очень огорчился, но ничего не мог поделать и поручил принять вас мне. Я член редколлегии, редактор того как раз отдела, в котором находилось ваше письмо, меня зовут Валерием 3иновьичем. Валерий Зиновьевич Сухородов.

– Ага, – сказал Филимонов, разглядывая Валерия 3иновьича, и инстинктивно следом за тем посмотрел на обитую черным дерматином, всю в серебристых мебельных гвоздиках, дверь кабинета, в которую мгновение назад еще собирался войти. «Сидит там, поди, притаился, как мышь, – с неприязнью подумал он. – Вызвали его, ага, огорчился… 3наем мы – огорчился…» – Ну что ж, на нет и суда нет, – специально скрипучим голосом, чтобы показать свое неудовольствие, сказал он. – Давайте принимайте вы, что ж… посмотрим, давайте.

У Валерия 3иновьича были туго зачесанные назад и немного вбок, масляно блестевшие черные волосы, гладко выбритое упитанное лицо – Филимонову нравились такие лица.

– Пойдемте, – тронул Валерий 3иновьич Филимонова за локоть.

Он привел Филимонова в свой кабинет, подвел к небольшому журнальному столику, стоявшему поодаль от письменного стола, отодвинул от него кресло, жестом пригласил Филимонова садиться и в другое сел сам.

– Водички, а? «Боржоми». Не против? – улыбаясь, спросил он, беря в руки стоявшую на столике одну из двух бутылок и приготовясь открывать ее.

– Чего ж… можно, – сказал Филимонов, кладя папку на край стола и поближе пододвигая к себе стакан.

Валерий 3иновьич ловко, с одного нажатия ключа открыл бутылку и налил в оба приготовленных стакана до половины.

– Славная водичка "Боржоми", – сказал он, поднимая свой стакан и глядя его на свет – пузырьки газа на стенках были словно серебряные застывшие капли. Отпил глоток, поставил стакан и, все так же улыбаясь, наклонился, облокотился о стол. – Ну, Прохор Дементьич… я вас слушаю.

Улыбка у него была учтивая, любезная, и Филимонову это тоже нравилось.

– Что меня слушать… – все так же скрипуче сказал он. – Александр Борисыч вам поручил… суть дела в чем, вы знаете? Статью мою читали?

– Читал, – кивнув, сказал Валерий 3иновьич.

– Ну вот. Что мне говорить. Все, что в статье, то и повторю – все то. Вот здесь в папке, – Филимонов нагнулся и постучал пальцами о мягко-твердую крышку папки, обтянутую поверху голубым пластиком, с положенным на жесткий картон паролоном внутри, – здесь я всякий фактический матерьялец припас, я вам докажу, как я прав, насколько это необходимо – то, что я предлагаю. Но только сначала вы мне скажете, что вы по этому поводу думаете, а уж тогда и я.

– М-да! – сказал Валерий 3иновьич, откинулся в кресле и забросил ногу на ногу. – Что мы думаем… Как я понимаю, вас не устроил ответ работника нашего отдела?

– Это, знаете, не ответ! – Филимонов отпил из стакана, поставил его, взял папку, неторопливо раскрыл и достал из вклеенного в нее прозрачного пластмассового складня бумагу с редакционным грифом наверху. – Это что за ответ, извиняюсь, это на дурака рассчитано, а я, знаете, не дурак. – Он вынул из нагрудного кармана пиджака чехол с очками, извлек из него очки, надел и зачитал: – «Уважаемый Прохор Дементьевич! Ваше письмо получено редакцией и внимательно изучено. К сожалению, предложения, высказанные в нем, не представляются нам заслуживающими внимания, и, кроме того, вопросы, поднятые в нем, вообще находятся вне компетенции редакции. Младший литсотрудник В. Терентьев». – Филимонов снял очки, положил их в футляр и вместе с бланком ответа опустил на стол. Читая, он тяжело налился кровью, в груди сделалось тесно, и губы ему стало подергивать. – Это что? Это ответ?! – спросил он прерывающимся голосом, поправляя узел галстука и ворочая шеей в узком вороте севшей после стирки сорочки. – Я, извиняюсь, десять страниц исписываю, а мне на трех строчках отвечают! Кто он такой, В. Терентьев?! Младший литсотрудник! Какое право какой-то младший литсотрудник смеет решать – заслуживают внимания мои предложения или нет? А? Это, извиняюсь…

Филимонов задохнулся, горло ему схватило, и он закашлялся. Валерий 3иновьич приподнялся с кресла и, перегнувшись через стол, подал ему его стакан.

– Благодарю! – сквозь кашель выговорил Филимонов, откашлялся и отпил из стакана.

Валерий Зиновьич вновь сидел в кресле, все так же пригнувшись и облокотившись о стол, но уже не улыбаясь.

– В общем, Прохор Дементьич… – начал он медленно, когда Филимонов поставил стакан на стол и тылом ладони обтер губы, – в общем, я должен согласиться с вами… это, конечно, неправильно, это ошибка наша, что по такому вопросу… такому человеку, как вы, отвечал младший литсотрудник… Я от лица редколлегии приношу вам извинения… и благодарю за внимание к нашей газете, что вы обратились именно в нашу, а не в другую…

«Благодарен он… счастлив прямо! – со злорадством подумал Филимонов. – Ишь! Слов прямо от благодарности-то найти не может».

– Что ж! – сказал он, всовываясь в паузу в речи Валерия 3иновьича. – Если благодарны и ошибку свою признаете, давайте, что ж, я забуду, давайте все сначала начнем: вот я, вот мои предложения – выношенные и аргументированные, давайте помещать их на страницах газеты.