Роберт Меламед - Middle Ages in Jewish history

«Плэйбой» краснеет от стыдливого смущения.

Характерная черта язычества – человеческие жертвоприношения. Вот они, средневековые.

В 1463 г. в Ногате (Европа), когда нужно было поправить разрушившуюся плотину, крестьяне напоили допьяна нищего бродягу и зарыли его там, следуя совету заложить в плотину «для крепости» живого человека.

Точно такие же ритуалы наблюдались в Германии в последующие два столетия. Людей зарывали в землю, чтобы они «держали» углы зданий.

В Европе не раз проходили процессы, на которых фигурировали младенцы, убиенные во время так называемых «черных месс». Например, состоялись суды над Жилем де Ре, использовавшим некрещеного младенца для получения от дьявола алхимического золота, и над священником Урбеном Грандье, который был обвинен в убийстве младенца в Орлоанс в 1631 году.

«Прославилась» жена парижского ювелира Маргарита Монвуазен, урожденная Дезейе. Монвуазен и ее сообщницы устраивали черные мессы под руководством аббата Гибура, используя для этого заброшенную церковь Сен – Марсель. В обряде служения сочетались подражание католической мессе и колдовство. И, конечно, сексуальные оргии. Куда же без них?.. В саду дома Маргариты в Сен-Жермене были найдеты останки полутора тысяч убиенных детей.

Вакханалия старых верований в причудливой смеси с единобожием привела к тому, что стали нарастать отрицательные социальные последствия такой религиозной практики. Всеобщий разгул расшатывал государственную власть и духовную монополию христианства. Западноевропейская церковь XV – XVI веков была вынуждена взять курс на возврат к прежнему, иудейскому аскетическому стилю монотеизма. Но выдавалось это за возврат к христианским истокам ! Об иудейских никто и не вспоминал. Несколько столетий усилий католической церкви дали свои плоды. Ну, а кто вспоминал об иудеях, тот помалкивал: в Европе властвовал орден иезуитов и свирепствовала инквизиция.

«ИЗРАИЛЬ – ВСЯ ЦЕРКОВЬ»

Если из обычаев, обрядов и ритуалов удавалось удалять следы иудаизма, то вычистить его из текста христианских молитв, вообще из религиозных песнопений, а также из богословских сочинений никто даже не пытался. Иначе пришлось бы сочинять совершенно новые тексты. Поэтому церковь пошла иным путем, оригинальным и в целом успешным.

Всем словам, указывающим на иудаистское происхождение текста, типа «Израиль», «Иерусалим» и пр., было придано сакральное значение. Они были оторваны от какого – либо конкретного смысла и возведены в чисто религиозные понятия. И уже в ХV – ХV1 веках все, даже образованные люди, имели смутное представление, к примеру, о том, где находится страна и город, о которых столько написано в Ветхом и Новом заветах.

Откроем Библейскую энциклопедию.

«Израиль (Богоборец) (Быт. XXXII, 28) – имя, данное Иакову, когда он боролся с Богом в лице ангела Божия: «И сказал (ему): отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь»… По значению имени Израиль, даннаго Богом Иакову при таком многозначительном и таинственном событии, это последнее имя сделалось общеупотребительным. В метафорическом значении оно обнимает всю Церковь Божию (Ис. XLIX, 3, Рим. IX, 6)».

Рядовому христианину и в голову не приходило и не придет докапываться, в каком – таком метафорическом значении Израиль стал всей Церковью. Сказали патриархи, что «обнимает», значит, так оно и есть.

Даже имена ветхозаветных иудейских царей получили метафорическое значение. В знаменитой русской летописи «Задонщина» сказано (перевод на современный русский язык):

«Земля, земля Русская… за царем Соломоном побывала».

В другой рукописи начертано:

«… как это было до сих пор за царем Соломоном, так будет и теперь за князем великим Дмитрием Ивановичем».

Может померещиться, что в средние века Россия находилась под властью Соломона! Но авторы летописей пребывали в добром здравии. Они просто возводили своих правителей в ранг героя религиозных легенд, символа высочайшей мудрости. Подобострастно вылизывать князьям и царям определенные места умели и тысячу лет назад. При этом об иудейском происхождении легендарного героя никто и не заикался.

Как известно, был период в русской истории, когда Москву считали третьим Римом. М. П. Кудрявцев, исследователь этой темы, выделял три категории символики Третьего Рима. Это – символы, заимствованные из великих древних держав, наследницей которых осмысляла себя Москва – Рима, Константинополя, Иерусалима . Затем – символика апокалиптического Града Божия – Небесного Иерусалима , описанного в Откровении Иоанна Богослова. И, наконец, символы, связанные с земной жизнью Иисуса Христа и Святой Земли, опять-таки – в Иерусалиме .

Везде он, многострадальный, даже в Апокалипсисе.

О том, насколько широко использовали ветхозаветную фразеологию в христианских молитвах самого разного толка, свидетельствуют духовные песнопения. В секте «Людей Божиих», созданной в России в 1645 году, пели так:

«По синему морю Хвалынскому и житейскому плыли – выплывали гости – корабельщики из дальних городов, израильских родов. Приплыли гости к Иерусалиму – граду, к каменной Москве…»

Русским «Людям Божьим» 17 века ответил поэт Уильям Блэйк в веке 18. В стихотворении «Иерусалим», очень популярном в стране, он писал:

Мой дух в борьбе несокрушим,

Незримый меч всегда со мной.

Мы возведём Иерусалим

В зелёной Англии родной.

(перевод С. Маршака)

Любопытные сведения сообщил нам знаменитый русский купец Афанасий Никитин в своих записках «Хождение за три моря». Он стал первым европейцем, побывавшем в Индии в 15 веке, более чем за 25 лет до португальца Васко да Гамы. Речь, однако, сейчас идет не о его описаниях восточных стран и городов. Речь о том, как он использовал понятие Иерусалим.

Он был уверен, что это слово обозначает вообще главный священный город. Причем для разных религий и разных государств. То есть там были

разные Иерусалимы. Вот что он пишет: «К Первоте же яздять о

великомъ заговейне, къ своему Буту (Будде), тотъ ихъ Ерусалимъ , а по – бесерменьскыи Мякька ( Мекка), а по-рускы Ерусалимъ , а по – индейскы Парватъ (Первый, в смысле Главный)» [302], с. 19.)

То есть Никитин полагал, что церковная столица по-русски – это Иерусалим, а на других языках – Парват, Мекка или еще как – нибудь.

Да что там столица. Храм на Красной площади в Москве, который ныне величают именем Василия Блаженного, до 1700 г. назывался Иерусалимом . Потом Петр I это название отменил вместе с процедурой торжественного шествия в Вербное Воскресенье на Цветочной Неделе.

Волшебное получилось слово, пригодное для любых религиозных фантазий. И это полностью оторвало его в сознании людей от реально существующего города. Поэтому, когда пришло время освобождать Гроб Господен во имя торжества христианства, никто толком не знал, где же он находится .