Пётр Самотарж - Поцелуй негодяя

– Не нужно иронизировать. Могу рассказать тебе мою жизнь, много времени не займет. Всю ее я провел здесь, исключая два года патриотического долга под знаменами. Учился, работал, ни разу не женился. Здесь моей автобиографии конец. То ли дело ты! Без квартиры, без денег, с ребенком, в чужом городе, среди трех мужиков. Прямо роман можно сочинить о такой женщине.

– Я свою жизнь тоже могу уложить в две строки – совсем не фокус.

– Но тебе придется опустить важные вехи, а у меня их просто нет.

Вера помолчала некоторое время.

– Значит, тебе нужно отчитаться перед местными женщинами?

– Я должен им доказать, что мы друг другу не чужие.

– Неужели они не верят, что мы не спим вместе?

– Представь себе, нет. Видимо, хорошо меня узнали за сорок лет.

Вера снова замолчала, теперь уже на несколько минут, глядя прямо перед собой, а затем вдруг рассказала с самого начала до самого конца короткую историю мучительной связи с отцом своего единственного ребенка.

8

В восемнадцать лет Вера училась в музыкальном училище, не помышляя о каких-либо высоких материях, в том числе о замужестве и деторождении. Студентка первого курса сталкивается с таким бесконечным множеством больших и малых проблем, что вынырнуть из них и заняться личной жизнью не может. Конечно, если учится всерьез. Вера училась самозабвенно, получая удовольствие от лекций, занятий музыкой и посещения библиотеки, где толклись в том числе и молодые люди, но на них она внимания не обращала. Только изредка, обнаружив поле зрения кого-нибудь высокого и стройного, с приятным интеллектуальным лицом, она бросала на него украдкой пару взглядов и задумывалась на романтические темы, но затем обнаруживала на столе перед собой полузабытый учебник по теории музыки, спохватывалась и продолжала готовиться к завтрашним занятиям.

Тем не менее, временами студенческая жизнь приносила подарки: каникулы, праздники, дни рождения подруг, вечеринки в общаге по всяческим смехотворным поводам. Подружки уговорили ее провести трудовой семестр восемьдесят девятого года не в стройотряде, а в пионерлагере – вожатыми. Опасаясь самых младших и самых взрослых детей, она добилась обещания поставить ее на отряд десятилеток и согласилась, желая не очень скучно провести пару месяцев и чуть-чуть подзаработать. Ее напарником оказался студент по имени Коля – широкоплечий, не просто веселый, а еще и остроумный. Он носил настоящие джинсы Wrangler, настоящие итальянские солнцезащитные очки, часы Seiko и кроссовки Nike, все это сидело на нем ладно, красиво и удобно. Вере показалось приятным болтать с ним на людях или просто сидеть рядом. Девчонки бросали на нее завистливые взгляды – по крайней мере, ей казалось, будто она ощущает их.

Перед началом первой смены всю студенческую банду вывезли в лагерь на инструктаж, и они жили в пустых корпусах одни, без обузы в виде чужих детей. Скучные занятия с ними проводили только до обеда, оставшееся время студенты отдавались свободе, находя себе невинные занятия в лагере или в его окрестностях. Вечерами собирались по корпусам за чаем и разговорами, с пением под гитару и всевозможными интеллектуальными играми. С тех пор минула целая жизнь, но те три дня так и остались одними из лучших в памяти Веры.

Затем последовал нелегкий вожатский труд на протяжении двух смен, когда с утра до вечера приходилось крутиться белкой в колесе, не имея ни единого спокойного часа, даже если он официально значился в распорядке дня тихим. Организация оказалась богатой, в двухэтажных кирпичных корпусах размещались по два отряда, на первом этаже находилась женская вожатская, на втором – мужская. Даже собственные душевые имелись в каждом отряде, что вовсе не являлось в те времена правилом. По ночам вожатые собирались уже маленькими компаниями, только соседи по корпусу, иногда и в эти неурочные часы в дверях появлялись пионеры с их внезапными ночными проблемами, которые следовало незамедлительно решать, дабы восстановить беззаботное коллективное бдение.

В конце первой смены состоялся КВН – вожатые против пионеров, в конце второй – вожатский концерт. Репетировали его чуть не всю смену напролет, несколько раз прогоняли с начала до конца, но в силу неких таинственных законов коллективной психологии во время самого концерта, при полном зале детей, только и ждущих повода поехидничать, все же случилась накладка. Вера умудрилась одна из всех пойти в ногу – выскочила на сцену для отработки положенного по порядку номера – сценки с днем непослушания вожатых, якобы сбежавших от несносных воспитанников в лес. Все остальные участники концерта почему-то взялись готовиться к другому номеру, предусматривающему выход олимпийских богов и богинь, закутанных в простыни. Пока вся команда судорожное переодевалась, Вера одна бродила по сцене, время от времени оглашая ее призывным кличем, как бы положенным по сценарию. Следующим после нее, первым среди всех опростоволосившихся, на сцене возник Коля и сразу принялся импровизировать, даже сумел пару раз вызвать смех в зале удачными шуточками. За ним подтянулись остальные, дети не заметили сбоя.

Последствия того концерта оказались длительными по другой причине: олимпийские боги состояли, как известно, друг с другом в родственных связях. В результате шуточным образом породнились между собой все вожатые, причем Коля с Верой оказались главой семейства, мужем и женой, родителями детей и даже дедом и бабушкой внуков. Спустя месяцы после лагерной эпопеи, собираясь компанией, бывшие олимпийцы все еще озадачивали сторонних очевидцев, обращаясь друг к другу в соответствии с их игрушечными родственными связями.

Вера с Колей ходили под ручку, в дождь – под одним зонтом, сидели в кафешках или пельменных – смотря по наличию денег. Иногда они ссорились по пустякам, Вера плакала и жаловалась маме на судьбу, но проходили дни, они снова целовались в знак примирения, и боль обиды растворялась бесследно в океане тихого счастья. Коля бывал у нее дома, общался с ее родителями, участвовал в семейных ужинах, сидел вместе с Верой в ее комнате, слушая музыкальные записи, отношения выглядели близкими и безоблачными, весь курс ждал объявления о свадьбе. Вера стала уже потихоньку наведываться к магазину новобрачных, разглядывать белые платья в витрине, она снилась сама себе с фатой, упавшей на лицо. Ей даже не пришлось уступать будущему жениху, первое соитие случилось почти буднично, по-супружески, после обеда, когда стопка немытой посуды еще высилась в раковине на кухне. Вере понравилась роль вожделенной мечты для близкого человека, минуло несколько месяцев почти семейной жизни, после чего случилось закономерное.