Джордж Акерлоф - Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны

Экономика, хорошо это или нет, пронизывает то, что говорят и думают люди, проводящие политику, общество и пресса. Современная экономическая наука, следуя попыткам Адама Смита в XVIII столетии, стремится превратить философию морали в социальную науку, призванную строить справедливое общество. Смит перечислил все человеческие пристрастия и социальные институты, предпринимающие такого рода усилия. В XIX столетии экономисты начали строить математические модели функционирования экономики, с использованием точных цифр, с целью рациональной оптимизации человека посредством исключительно экономических форм мотивации. С наступлением XX столетия, по мере развития экономической науки, модели стали более сложными. Тем не менее в основе их все еще находился «homo economicus» («человек экономический»). Ситуация начала меняться, когда Гэри Беккер разработал способы представить многообразие реалистических предпочтений человека, – таких как дискриминация, забота о детях и альтруизм [11] Cm. Becker (1957, 1971, 1981); Becker and Lewis (1973). . Совсем недавно поведенческая экономика ввела в науку понятие когнитивного предубеждения и другие открытия в области психологии. Экономика идентичности, в свою очередь, привносит в науку модели социального контекста, – вместе с новыми «экономическими» мужчинами и женщинами, которые похожи на реальных людей в реальных ситуациях [12] Экономисты от движения женщин давно выступали за более широкое рассмотрение экономики. См. например, Ferber and Nelson (1993). .

Что дает нам такое возрастание значимости человеческой природы? Мы получаем более надежную модель, которая делает экономическую науку более полезным инструментом для совершенствования социальных институтов и общества. Такой более разносторонний, социально ориентированный подход к индивидуальному принятию решений должен помочь работающим на разных уровнях экономистам в их попытках построить более прочный фундамент экономической науки. Ученые, работающие в сфере других социальных дисциплин, должны признать экономику идентичности полезной, поскольку она связывает экономические модели с тем, что они сами делают, позволяя раскрыться более разнообразным возможностям в отношении объяснения социальных процессов. И аналитики от политики, равно как и лица, разрабатывающие стратегии бизнеса, выиграют от экономики идентичности, поскольку она предлагает методы более точного прогнозирования последствий общественной политики и практик бизнеса.

«Идеи имеют последствия» – такова была тема конференции в Белом доме, посвященной празднованию 90-летия Милтона Фридмана в 2002 году [13] Доналд Рамсфельд использовал эту фразу в своей речи, посвященной Милтону Фридману, и сказал, что она также описывает другие мысли, высказанные в прощальной речи, включая высказанные Гэри Беккером, Эдвином Мизом и Аланом Гринспеном. Чтобы познакомиться с текстом речи, см. Rumsfeld (2002). «Идеи имеют последствия» (Ideas Have Consequencees) - это также название книги философа Роберта Уивера из Университета Чикаго, которая была опубликована в 1948 году. . Как писал Джон Мейнард Кейнс двумя поколениями ранее: «Сумасшедшие во власти, которые слышат голоса в пространстве, черпают свои маниакальные идеи из некоторых академических писаний, опубликованных несколькими годами ранее» [14] Keynes (1960, р. 383). . Экономика идентичности восстанавливает в экономической науке положение таких понятий, как человеческие пристрастия и социальные институты. Поэтому то, включает экономическая наука понятие идентичности или нет, имеет свои последствия.

В данной главе дается структура экономики идентичности и проводится разграничительная линия между экономикой, содержащей понятия идентичности и норм, и экономикой без этих понятий.

У экономистов имеется свой способ описания мотивации: мы описываем человека как обладающего «функцией полезности». Это математическое выражение, которое характеризует то, что небезразлично людям. Например, человек заботится о потреблении сегодня, а также о потреблении в будущем. Этот человек, таким образом, принимает решение максимизировать свою функцию полезности. Например, он делает выбор, сколько денежных средств ему следует занять, а сколько – сэкономить. Такая математика может показаться окольным способом, для того чтобы описать мотивацию; однако такой способ оказывается полезным. Функции полезности и то, что в них входит, предоставляют экономистам формальный способ классифицировать мотивацию. В принципе с помощью функции полезности можно выразить любой вид мотивации.

Большинство методов экономического анализа основное внимание уделяют денежной мотивации – к примеру, желанию потреблять и получать доход. Однако сегодня экономическая наука это не только наука о деньгах, и многие экономисты убеждены, что необходимо изучать также и неденежные мотивы. Функция полезности была разработана с тем, чтобы выразить широкий набор неденежных вкусов и предпочтений: стремление иметь детей, озабоченность своим статусом, а также стремление к справедливости и признанию.

Однако в этой беспорядочной массе идей, за редким исключением, экономисты придерживаются основополагающего допущения, что такие вкусы и предпочтения являются индивидуальными характеристиками, которые не зависят от социального контекста. Просто одни люди больше заботятся о детях, а другие – меньше. Некоторые люди более озабочены статусом, а некоторые – менее. И так далее. Данное допущение игнорирует следующий факт: то, что заботит людей, и то, насколько это их заботит, отчасти зависит от того, с кем они себя отождествляют.

Проиллюстрируем это понятием «справедливости». Ведущие экономисты, включая Джона Нэша, Хала Вариана, Мэтью Рабина и Эрнста Фера, ввели в оборот понятие справедливости [15] См., например, Nash (1953); Varian (1974); Rabin (1993); Fehr and Schmidt (1999). . Они считают, что людей заботит возможность справедливого обращения с другими и справедливого обращения с ними со стороны других. Функция полезности, таким образом, должна объяснять такой вид стремления людей. Справедливость, воспринимаемая таким образом, может объяснить многие результаты экспериментов, в которых испытуемые (обычно студенты в университетской лаборатории) участвуют в сценариях, имитирующих экономические операции. Вместо того чтобы максимизировать свое собственное денежное вознаграждение, эти испытуемые часто выбирают результаты, которые выглядят «справедливо» [16] Для рассмотрения таких результатов см. Camerer and Thaler (1995). .