Джордж Акерлоф - Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны

Качественная теория в отношении расы и бедности должна объяснять как прочность этих видов неравенства, так и имеющиеся тренды.

Две школы экономистов из числа крупнейших в мире начали изучение расовой дискриминации в экономике. Мы уже видели версии этих теорий, которые применялись к вопросам пола. Первая теория принадлежит Гэри Беккеру и затрагивает вопросы, касающиеся дискриминации , основанной на предпочтениях. Согласно данной теории, белые работодатели могут проявлять неприязнь в отношении приема на работу чернокожих работников, а белым работникам может аналогичным образом не нравиться работать с чернокожими работниками. Независимо от того, кто выражает это негативное отношение, результаты будут одни и те же: чернокожие работники получат меньшую оплату и не будут работать на тех же должностях, что и белые.

Понятие статистической дискриминации , предложенное Кеннетом Эрроу, предполагает, что источник дискриминации лежит в другом месте, однако приводит к аналогичным результатам. В данной теории белые работодатели проводят дискриминацию чернокожих сотрудников не потому, что выражают собственное желание поддерживать физическую или социальную дистанцию, а потому что считают, что чернокожие в среднем имеют более низкий уровень навыков. Это может стать самосбывающимся пророчеством: отдельно взятые чернокожие работники не имеют стимулов приобретать более качественные навыки, поскольку о них будут судить как о людях, имеющих более низкий уровень навыков, нежели у белых, независимо от того, что они делают и какие у них навыки [232].

Поучительные ситуации показывают, что скрытая дискриминация все еще существует и, таким образом, может быть частью ответа на наш вопрос. Например, исследования показывают, что работодатели, банкиры и дилеры по продаже автомобилей обращаются с афроамериканцами иначе, нежели с белыми работниками. Марианна Бертран и Сендхил Муллаинатан направили фиктивные резюме в ответ на объявление о вакансии [233]. В ответ на резюме для «Грега» и «Эмили» (принятые имена в среде белых) пришло на 50 % больше приглашений на интервью, нежели в ответ на резюме с именами «Джамал» и «Лакиша» (популярные имена среди цветных и афроамериканцев). Алисия Муннелл и ее соавторы обнаружили, что стандартные обращения за кредитами афроамериканцев отклоняются банком в 28 % случаев, по сравнению с 20 % случаев обращений белых [234]. Иэн Айрес и Питер Сигелман направили чернокожих и белых мужчин, чтобы те получили данные по ценам на новые автомобили. По ответам дилеров на запрос афроамериканских мужчин цены оказались на 1000 долларов выше, нежели по ответам белым мужчинам [235].

В то время как дискриминация все еще существует, традиционные теории не могут помочь нам понять многие паттерны [236]. Многие афроамериканцы избирают направление действий, которое белые считают пагубным. Например:

• С точки зрения традиционной теории трудно объяснить количество случаев рождения детей вне брака, которое в 2,5 раза выше, нежели у белых людей [237].

• Традиционная теория могла бы объяснить высокую долю населения, пребывающего в тюрьме, если бы криминальная деятельность была лучшей карьерой для афроамериканцев, нежели любые виды законной деятельности. Однако статистика показывает, что преступления не окупают себя. Стивен Левитт и Сидхир Венкатеш изучали финансовые книги одной банды в Чикаго. Типичный «солдат» мог зарабатывать почти столько же, работая в McDonalds, но с гораздо меньшим риском [238].

• С точки зрения традиционной теории трудно объяснить также низкие уровни занятости среди мужчин-афроамериканцев. Другие группы меньшинств – к примеру, испаноговорящие граждане – имеют значительно более высокие уровни занятости, невзирая на препятствия (например, недостаточный уровень владения английским языком).

• Ставит в тупик следующий вопрос: если дискриминация не является причиной таких результатов, то почему же мы видим различия в доходах между афроамериканцами? В то время как доля афроамериканцев со средним доходом растет, также заметен рост в семьях с одним родителем, среди семей с мужчиной, находящимся в заключении, а также среди неработающих.

• Экономические теории также приводят в тупик при рассмотрении того факта, что уровень возврата на приобретенные навыки для черных, если таковой имеется, оказывается выше, нежели для белых [239].

Нам нужна более качественная теория, и для этого мы обращаемся к понятию идентичности. Исторически в отношении поведения чернокожих и белых в Америке существовали различные кодексы. Такой кодекс был особенно понятен в южных штатах и был формально отражен в законодательстве «Джим Кроу». Когда Роза Паркс отказалась уступить свое место в автобусе белому мужчине, она была арестована и оштрафована. Когда писатель Ричард Райт попытался обучиться выполнению квалифицированной работы оптометриста и шлифовщика линз, другие работники стали ему угрожать, и он был вынужден уйти с работы. Эмметт Тилл был линчеван. Многие из положений этого кодекса в настоящий момент незаконны, и большинство американцев считают в настоящий момент, что эти положения были неправильными. Однако, по словам Гленна Лоури, белые американцы все еще думают о чернокожих американцах как о «них», а не включают их в понятие «все мы» [240].

Общий опрос показывает, что большинство американцев проводит разделение между чернокожими и белыми. Исследователи, которые изучают интеграцию в местах жительства, обычно задают белым и афроамериканцам вопрос, хотели бы они переехать в район, в котором имеется другая пропорция белого и черного населения [241]. Большинство белых теперь говорят, что они переехали бы в районы с проживанием некоторого числа чернокожих семей, но не туда, где этих семей большинство. Многие рассматривают такие ответы как прогресс, поскольку теперь белые американцы принимают некоторое число чернокожих соседей. Однако, разумеется, существует только один вариант, который показал бы, что дискриминации не существует, ­ это 100 %. Эти мнения подпитывают разделение между «нами» и «ими». Эксперименты по формированию группы, которые мы обсуждали в главе 4, показывают, что очень легко найти экспериментальные причины для того, чтобы люди разделили себя на группы и обращались бы с другой группой по-другому. Они также показывают, как формируется негативное мнение по поводу представителей другой группы. Конечно же эти эксперименты бледнеют по сравнению с расовой динамикой в обществе США. Психологическое влияние реального мира на тех, с кем обращаются как с не принадлежащими группе, должно быть значительно более сильным. «Они» скорее склонны принимать мнение о себе в противоположность «нам» в доминантной группе. Такое отрицание, разумеется, имеет собственное подтверждение. На нашем языке, это приносит выгоды, связанные с полезностью идентичности. Мы рассматриваем здесь компромисс между такими выгодами и экономическими затратами.