Марина Игнатьева - За фасадом всеобщего благоденствия

Среди оказавшихся на самом «дне» социальной жизни немало тех, кто еще в недавнем прошлом имел семью, работу, друзей. Как показало обследование, проведенное в семи ночлежных домах г. Сан-Франциско, средний возраст их обитателей составил 35 лет, а удельный вес выпускников вузов среди них оказался почти таким же, как и среди американского населения в целом.

Быть бездомным означает не только переносить тяжелейшие материальные лишения. Нарушение привычного уклада жизни, разрыв традиционных социальных связей наносят людям, лишившимся как средств к существованию, так и крыши над головой, глубокие моральные травмы, ведут к болезненному изменению их психического состояния, затрудняют общение между собой.

Один из организаторов помощи бездомным в Вашингтоне, упоминавшийся уже М. Снайдер, характеризуя внутреннее состояние такого человека, писал: «Быть бездомным — это все равно что спуститься в ад. Ничто не может сравниться с чувством потери собственного достоинства и страхом перед будущим, которые испытывают все бездомные. Они находятся в постоянном движении, нигде не могут надолго задержаться, чтобы тут же не услышать окрик полицейского. Вот так они перебираются с места на место, нигде не находя покоя даже ночью».

В США среди причин резкого обострения проблемы бездомных немаловажную роль сыграла «экономия» американского правительства на нуждах здравоохранения. Так, начиная с середины 50-х годов, в рамках кампании по «упорядочению» государственных расходов, проводилось постепенное закрытие больниц для душевнобольных, существующих на субсидии федерального бюджета, с передачей пациентов этих клиник на попечение местных органов власти. В результате число койко-мест в государственных больницах этого профиля к середине 80-х годов сократилось с 557 до 150 тыс. Однако недостаток средств у местных органов власти привел к тому, что подавляющая часть специальных домов для душевно больных пациентов так и не была создана. Основными жертвами политики «разделения функций» между федеральным правительством и местными органами власти стали десятки тысяч больных, многие из которых оказались не только без какого-либо медицинского надзора, но и без постоянного пристанища. Согласно сведениям, опубликованным в журнале «Лайф», по дорогам Америки бродит не менее четверти миллиона душевнобольных людей. И это несмотря на то, что, по свидетельству авторитетных медицинских источников, 60 % из них при надлежащем лечении можно вернуть к нормальной жизни.

Типичную историю о судьбе одного из 250 тыс. «отверженных» рассказала на специальном заседании комиссии конгресса, посвященном «людям улиц», Джин Фаррел, работающая в отделе социальных услуг небольшого американского городка Гринвич: «Сэму 26 лет. Когда ему было 16 лет, его выпустили из больницы, где он до этого находился с 10-летнего возраста. У него нет ни семьи, ни доходов, ни дома. Когда он случайно попал на обследование в госпиталь в Вашингтоне, то выяснилось, что он нуждается в длительном лечении. Поэтому его посадили в автобус и отправили без всякого сопровождения в его родной Гринвич. Однако он так и не доехал до него. Где он сейчас, никто не знает» 21.

Нельзя не согласиться с пастором Томасом Нисом, который, выступая на специальном заседании конгресса США, признал, что рост числа бездомных семей «является результатом неспособности нашей (американской. — Авт.) экономической системы создать возможности для того, чтобы каждая семья имела приличное и доступное жилье» 22.

Фронтальное наступление капитала на права и положение трудящихся не ограничивается сферой сугубо социальных и экономических интересов людей труда. Монополии и буржуазное государство ясно сознают, что их откровенно антинародная политика не может не вызывать возмущение широких масс, не вести к усилению борьбы рабочего класса против стратегии «социального реванша» под руководством боевых профсоюзов, коммунистических и рабочих партий. Поэтому правящие круги на Западе, особенно неоконсервативные власти, хорошо понимают, насколько важно для них сегодня поставить под сомнение политические завоевания трудящихся, внести раскол в ряды рабочего и профсоюзного движения, противопоставить рабочий класс его союзникам, наладить «сотрудничество» администрации компаний с руководителями профцентров, чтобы сделать их более управляемыми и послушными.

Ужесточение позиций предпринимателей и буржуазных правительств находит свое проявление в принятии антирабочего законодательства, расширении репрессивных мер по отношению к «несговорчивым» профсоюзам и забастовщикам. В истории международного рабочего движения трудно найти такой период, когда профсоюзы в мире капитала подвергались бы более жесткому давлению, чем в 80-е годы. По данным Международной организации труда, в настоящее время в 25 государствах закон разрешает роспуск профорганизаций по усмотрению владельцев предприятий, не оставляя за профсоюзами права на апелляцию в судебные органы, и в 18 странах запрещает профсоюзам заниматься политической деятельностью.

Завидное усердие в организации гонений на «возмутителей спокойствия» крупного бизнеса проявляет правительство тори в Великобритании. За годы правления консерваторов здесь было издано около 20 правительственных документов, цель которых состояла в том, чтобы сузить сферу влияния и уменьшить возможности активных действий со стороны профсоюзов. В 1980 г. кабинет тори провел через парламент закон о занятости, который объявил незаконными все виды забастовок солидарности, а также существенно ограничил права профсоюзов на отдельных предприятиях, в частности резко сократил число официально разрешаемых рабочих пикетов. В конце 1982 г. парламент Великобритании одобрил новый законопроект о занятости, который еще более расширял арсенал юридических средств, предоставляемых в распоряжение предпринимателей для оказания противодействия профдвижению. Отныне, например, суды могли обязать бастующих выплатить значительную компенсацию хозяевам предприятий из профсоюзных касс в случае, если стачка была признана «незаконной».

Спустя всего два года, в 1984 г., на обсуждение парламента был вынесен очередной антипрофсоюзный законопроект, который наряду с прочими ужесточениями предлагал ввести государственный контроль над формированием и использованием профсоюзных политических фондов. Очевидно, что каждый последующий правительственный шаг закрепляет и еще более усиливает ограничение прав трудящихся, полученных на предыдущем этапе.

Все эти законы были в полной мере использованы для срыва знаменитой стачки английских шахтеров в 1984–1985 гг. Опираясь на их статьи, правительство Тэтчер потребовало от суда наложить арест на фонды национального профсоюза горняков, возглавлявшего стачку. В результате это сильно подорвало финансовое положение бастующих, вынудив их прекратить забастовку. Тот же столь удачно оправдавший себя метод был применен в 1986 г. для срыва забастовки лондонских печатников, выступивших против газетного магната Мэрдока. Причиной конфликта, вызвавшего стачку, стал ультиматум, предъявленный администрацией транснациональной компании «Ньюс интернэшнл», во главе которой стоит Р. Мэрдок, типографским рабочим. Суть его заключалась в том, чтобы заставить трудящихся отказаться от права на забастовку, безропотно согласиться на значительное сокращение работающих. Причем любое нарушение контракта давало предпринимателю возможность судебного разбирательства, результаты которого нетрудно предугадать. Рабочий класс ответил на такое грубое посягательство на свои права мощным протестом. Бастующие рабочие расставили пикеты вокруг нового полиграфического комбината компании в лондонском пригороде Уоппинг.