Лена Птица - Бой-бой, Вася!

Резюмируем.

Первое. Гордость бизнесу плохая подруга. Высока, красива, дорого одета, но, как говорил наш бизнес – гуру отец Николай, «толком не пожрать и не пёрнуть».

Второе. Людские пересуды – пепел сгоревших газеты и джинсов у меня между ног и да, еще пыль.

Третье, учись видеть мелкое, незначительное, на первый взгляд.

Мал золотник, да дорог.

В начале девяностых в российских магазинах появились бутылки с красочными этикетками Royal. Этот напиток стал настоящим хитом того времени (дай бог здоровьечка Голландии): неизбалованные, но предприимчивые российские граждане разбавляли сравнительно недорогой и очень крепкий (96%) спирт, получая на выходе пять бутылок водки. Пролетариев тянуло к «королевскому», полки магазинов опустошались мгновенно, несмотря на то, что «Рояль» лицензировался техническим спиртом, предназначенным для протирки оптических приборов и розжига каминов. А где наша не пропадала? Массовые отравления «Роялем» заставили правительство принять меры, в 1994 году въезд любимому «королю» запретили. А я таки успел ворваться в эту алкогольную эйфорию, нацепить на себя красно-белую этикетку, хайпануть, как сказала бы сейчас моя дочь.

Шайка-лейка выросла, нам было по семнадцать-восемнадцать лет, кольца, талоны, торговля шмотьём у мамы под юбкой стали неинтересны, хотелось серьёзного дела, больших денег.

Я и несколько моих друзей, включая неизменного Хакима, занялись подпольным изготовлением спирта Royal. Уже не по учению дяди Коли, дядя Коля такими масштабами не мыслил, а по учению армянского барона Пабло Варданяна, если серьёзно, двух братьев, Гагика и Ваче. Сначала я устроился к армянам простым рабочим: закручивал аппаратом крышки, клеил этикетки, а спустя несколько месяцев, освоив технологию производства, собрал команду и стал гнать спирт сам. Ну как гнать? По сути, спирт мы не гнали (слава богу, на это ума хватило). А делали мы вот что. Забегу вперёд и без ложной скромности скажу, что я в этом деле был и организатором, и катализатором, и парламентёром. Все процессы держались на мне, работа шла чётко и слаженно.

Производственным цехом служила дача, снятая нами для работы и жизни. Моими договорными победами пестрели в коробках «рояловские» этикетки, золотились в ящиках пробки, а закупка спирта у ликероводочного завода, сначала канистрами, а затем и цистернами – достижение Славона (ныне уважаемый человек). Первое время наша «компания» покупала бутылки у стеклотары, но они не были достаточно стерильны и часто браковались магазинами, и мы стали использовать бутылки из-под минеральной воды, воду сливали, а бутылки наполняли спиртом. Шайка-леечное кустарное производство, начавшееся с двух ящиков спирта, выросло во вполне себе мини-завод с конвейерными аппаратами по розливу и закупорки и пятьюдесятью ящиками за ночь. Дачный «Рояльчик» шёл на ура, так как стоил дешевле, да и качество «дачного» спирта ничем не уступало голландскому. Если перевести нашу прибыль на ценности, то за две ночи мы зарабатывали на автомобиль «ВАЗ» шестой модели. Деньги сыпались как из рога изобилия, в те времена это были действительно огромные суммы.

Раскатывались на такси, гуляли в кабаках. Любили бар «Подвиг» на улице 28 Панфиловцев и двухэтажный ресторан «Поплавок», в красивейшем месте города, на озере в парке Горького. Щедрые завсегдатаи, ели шашлыки, пили дорогие коньяки, средний чек составлял двадцать пять-тридцать рублей плюс чаевые, ну и рублей пять-шесть на шампанское девчонкам.

Кстати, о девочках. Для сексуальных утех мы вызывали лучших проституток Алма-Аты: Королеву минета и ШахереЗаду. Та, что Королева – вылитая Скарлетт Йохансон, милая блондинка с пухлыми губами, ну а Шахерезада – Ким Кардашьян, почти, но попа как у Ким точно. Для нас девочки были всегда свободны: травы сколько хочешь, часы никто не считал, платили сразу за ночь.

А дальше – больше.

Чем больше мы зарабатывали, тем больше мы тратили. Из доступных развлечений всё приелось, хотелось чего-то новенького. Чем-то новеньким не стало расширение производства, образование, приобретение недвижимости или новое дело.

Новеньким стал опиум или «хан», как называли его в Алма-Ате.

Работа начала стопориться, деньги таяли как майский снег, не хватало то на одно, то на другое, и наглости нашей не было границ. «Рояль» всё слабел и слабел, всё разводился и разводился. В конце концов, дошли до того, что загрузили машину не спиртом, а водой, и с вырученным баблом за «воду» поехали отрываться на Иссык-Куль. Спустя месяц дошли слухи, что нас ищут. Искали дунгане, в территориальном понимании казахстанские цыгане. По большей части дунгане занимались наркотой, но и «крышевать» не брезговали. Обманутый магазин «заказал» выбить потерянные деньги: мы скрывались, несколько раз дунгане приезжали домой, говорили с матерью. К нашему великому счастью, ей-ей матч-пойнт, преследователи поубивались в разборке с другой бандой, и им уже стало не до нас.

С производством «Рояля» было покончено. Мы завязли на тяжёлых наркотиках. Из восьми человек компании «дачного Рояля» живы только я и Славон.

Дальше – больше.

Понимая, что дальнейшие годы моей жизни будут связаны с наркотиками, возможно, вы спросите: «А куда же смотрели родители? Как могли такое допустить? Как парень, увлечённый спортом, с предпринимательской жилкой, с думающей головой и подвешенным языком мог упасть на самое дно?». Я бы сказал в преисподнюю.

Объясню.

Начнём с отца.

С уходом из семьи отец никакого участия в судьбах моей и брата не принимал, он вычеркнул нас из жизни, как ластиком стёр, будто и не было двенадцати лет, прожитых вместе. Сейчас, став отцом, я не понимаю, как это возможно, то ли, правда, его «старуха» приворожила, то ли натура такая амёбная, слабая, не знаю. Видел я батю лишь несколько раз: когда приходил к нему на работу за деньгами, и однажды рано утром: отец брёл, прихрамывая, уже под хмельком, звеня пивом в авоське. Последняя встреча состоялась по требованию матери – отец пытался прочесть мне мораль о вреде наркотиков – я развернулся и ушёл.

Мама работала с утра до ночи, сначала в гостинице, потом в «Арасане», затем на рынке. Да, мы были хорошо одеты, завтрак, обед и ужин в холодильнике, но дома проводили лишь двадцать процентов времени, а восемьдесят – на улице.

Улица была нашей жизнью. К тому же у меня рано появились деньги, и уже с четырнадцати лет я снимал квартиры на несколько дней, а то и месяцев для секса, гулянок и «дымка», матери врал, что живу у друга.

«Дух пацанов» правил в девяностые годы на улицах. В Алма-Ате «рулили» несколько «банд», постоянно дерущихся между собой за власть на «раёне». Мы, пацаны, жили «по понятиям». По тем понятиям, которые диктовала улица и старшие товарищи. А что они диктовали? Их выборная политика провозглашала: деньги, гулянки, секс, анашу, выездки в Чую на планы (Чуйскую долину на плантации конопли). Чтобы стать «своим», «зачётным пацанчиком», заслужить «авторитет», законы нужно соблюдать и быть «острым Маратом», «другом народа».