Энид Блайтон - Вредная девчонка исправляется

– Отличная игра, поздравляю! Всё-таки вы нас одолели!

Теперь у детей проснулся зверский аппетит, и они с жадностью поедали чёрный хлеб с маслом и черничным джемом, булочки со смородиной и огромный шоколадный торт. Они смели всё, что было на столе, запивая угощенье чаем.

– Так не терпится привезти хорошие новости в Уайтлиф, – говорит Роберт Элизабет. – Как здорово, что ты попала в игру. Мы отлично сработались!

– Да, и решающий гол забил именно ты! – подхватила Элизабет. – Ой, у меня ноги гудят от усталости!

Радостно переговариваясь, уайтлифовцы забрались в автобус, а девочки из Апхилла пошли их провожать и долго махали вслед.

…Когда автобус свернул на знакомую дорогу, все выпрямились на сиденьях, вглядываясь вперёд. Ведь у ворот их ждёт целая делегация!

Джон, Дженни и Кэтлин без конца подбегали к окну, посматривая на дорогу. Услышав шум приближающегося мотора, несколько десятков детей высыпали на улицу. Это была хорошая добрая традиция – встречать команду после выездных матчей.

Автобус остановился у ворот, и что тут началось!

– Мы выиграли! Три – два! – кричали дети и махали руками.

– Апхилл всех всухую обыгрывал, а мы размочили счёт!

– Три – два, слышите? Мы победили!

Встречающие облепили автобус, помогая друзьям спуститься, потому что ноги у тех подкашивались от усталости.

– Молодцы, молодцы! Пошли скорее, вы нам всё расскажете!

Услышав весёлый переполох, мисс Белл, мисс Бест и мистер Джонс спустились в спортзал. Сначала выступил мистер Уорлоу и рассказал о результатах игры.

– А кто забил голы?! – выкрикнул Джон.

– Элизабет, Нора и Роберт, – ответил мистер Уорлоу. – Они сыграли блестяще, особенно Роберт, забив гол за секунду до финального свистка.

– Гип-гип-ура в честь Норы, Элизабет и Роберта! – слышалось отовсюду.

Элизабет чуть не плакала от счастья. Отличиться в первой же игре – это невероятно! Нора, ветеран лакросса и автор множества голов, довольно ухмылялась. Роберт тоже старался быть сдержанным, хотя его прямо распирало от гордости. Элизабет вложила свою ладошку в его и сказала:

– Как здорово, что мы играли в паре. И, знаешь, я так люблю делать что-то полезное для своей школы. Приятно было забить гол. Когда я первый раз приехала сюда, я ненавидела Уайтлиф, а теперь люблю школу всей душой. Вот увидишь: скоро и с тобой произойдёт то же самое.

– Я уже люблю Уайтлиф, – улыбнулся Роберт. – И хочу, чтобы мной гордились.

Потом был торжественный ужин в честь победителей. Каждому спортсмену дали аж по две сардельки! Да ещё вся школа подкармливала ребят вкусненьким, так что под конец спортсмены еле встали из-за стола.

Кэтлин радовалась вместе с остальными и раздала почти все запасы своих конфет. Элизабет пригляделась к ней внимательно и говорит:

– Кэтлин, ты ли это? У тебя волосы блестят как шёлк, кожа гладкая, походка пружинит, словно вот-вот ты пустишься в пляс!

Кэтлин довольно улыбнулась. Ведь всё это время она работала над собой и даже отказалась от сладкого. В глазах её светилась радость, и она уже почти забыла себя прежнюю. Кэтлин достала со шкафа тетрадки Элизабет, протёрла их от пыли и смущённо вернула хозяйке. Элизабет сказала спасибо и вовремя прикусила язычок, воздержавшись от едких комментариев.

А ещё Кэтлин старательно вышивала на двух носовых платочках фразу «С благодарностью» с вензелями из незабудок для Элизабет и розочками для Дженни.

Кэтлин как раз сделала последний стежок, когда в комнату отдыха вошла Дженни.

– Эх, как жаль, что я не участвовала в сегодняшний игре, – сказала Дженни, плюхнувшись в кресло. – Две сардельки пролетели мимо меня! Кэт, что это у тебя за красота? – Дженни склонилась над пяльцами: – Какая изящная работа, какие аккуратные стежки! Розочки прямо как живые! Даже завидки берут.

– Держи, это тебе. – И Кэтлин протянула Дженни платочек с розочками. – А этот – для Элизабет.

– Ой, спасибо. А в честь какого праздника? – удивилась Дженни, любовно разглядывая платочек.

– Мне хочется, чтобы вы поскорее забыли все ужасные поступки, что я совершила, – тихо ответила Кэтлин.

В комнату вошла Элизабет.

– Эй, Элизабет, глянь, сколько счастья нам привалило, – весело сказала Дженни.

Кэтлин вытащила платок из пялец и протянула его Элизабет.

Все, кто был в комнате, сбежались посмотреть на красоту, сотворённую Кэтлин. Они ахали и охали, нахваливая мастерицу. Кэтлин скромно молчала, чувствуя себя счастливой.

«Да, пусть добро возвращается добром, а зло выбросим в мусорную корзину, – подумала Кэтлин. – Только вся школа до сих пор остаётся в неведении о моих поступках. Неужели я так и буду с этим жить?»

Жизнь в Уайтлифе теперь походила на идиллию. Роберт помирился с Элизабет и малышами, Кэтлин – с девочками, и все были довольны.

По успеваемости Элизабет взлетела выше всех. Роберт стал вторым, и, по мнению мисс Рейнджер, это было гораздо бо́льшим достижением, потому что Роберт брал упорством и трудолюбием, а Элизабет помогал врождённый талант. Кэтлин тоже показывала неплохие результаты и перестала спорить с учителями.

– Кэтлин такая умница! – то и дело приговаривала Мадемуазель. – И почему я считала её бестолковой? Это же совершенно не так! Её последнее сочинение просто блеск, и она замечательно грассирует, тогда как Р-роберт – рычит!

Роберт снисходительно улыбнулся, а Кэтлин зарделась от удовольствия. «У меня действительно получается, – радовалась она. – Раньше я всё делала без удовольствия и доставала учителей, особенно Мадемуазель. Голова у меня была как решето, а теперь я запоминаю всё с ходу». Причина таких перемен была понятна: во-первых, Кэтлин перестала злиться, а во-вторых, взялась за своё здоровье: много времени проводила на воздухе, занималась верховой ездой и даже напросилась в помощницы к Джону. Тот очень удивился:

– Вот уж не ожидал. Ты хоть что-нибудь понимаешь в садоводстве?

– Не особо, – скромно ответила Кэтлин, которая ещё пару недель назад считала себя чуть ли не академиком всех наук.

– Тогда начнём с малого, – сказал Джон. – Нужно перенести сухие ветки вон в ту большую кучу. Вот вилы, вот тачка. Потребуется несколько ходок. Хорошо, что ты пришла, а то Питеру тяжело.

В силу своего юного возраста Питер не мог поднимать тяжести, зато оказался очень шустрым, и Джон был рад заполучить такого помощника. И ещё Питер так интересно рассказывал про лошадей, что Джон однажды заметил:

– Не покататься ли мне верхом? А то я засиделся в своём саду. Как насчёт завтра, Питер?