Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

Нам оставалась только надежда, но она и была отправной точкой. А иногда отправная точка — это всё, что нужно.

Оказалось, что до Трибьюн-Билдинг не меньше семи миль, но нам удалось залезть в трамвай, смешавшись с толпой. Свернув пару раз не туда, мы всё-таки добрались до цели.

Было уже девять вечера, и мы ещё ничего не ели. Как и говорил Эдди, Трибьюн-Билдинг оказалось величественным зданием, квадратным и основательным, как скала. Все окна его были освещены и сияли, как всполохи костра.

— По крайней мере, там кто-то есть, — обрадовался Эдди. — Я боялся, что всё уже закрыто.

— Газеты никогда не спят, — изрекла я.

— А ты откуда знаешь?

— Я много чего о них знаю.

Главный вход оказался закрыт, но мы колотили в дверь, пока нам не открыл какой-то парень.

— Чего надо? Проваливайте. Это место не для сопляков.

Я показала ему визитную карточку:

— Мы пришли поговорить с Элли Клеменс, журналисткой. Мы её информаторы. Это очень важно.

— М-м-м, не знаю, здесь ли она…

— Тогда скажите, где нам её найти. Мы не можем ждать до завтра, это настоящая сенсация !

Я совсем недавно выучила это слово, читая газеты в интернате, но на юношу оно произвело эффект разорвавшейся бомбы. Он что-то пробормотал и исчез, оставив нас посреди улицы. Не прошло и пяти минут, как дверь снова распахнулась, и за ней показались орлиный нос и свисающие щёки Элли. На ней был всё тот же чёрный костюм, что и утром, только ещё более мятый. Она посмотрела на нас и сразу узнала.

— Вы! — только и сказала она.

Я не знала, как выглядят редакции газет, потому что никогда в них не была и, честно говоря, никогда о них даже не думала. Но почему-то мне казалось, это нечто вроде школы, где редактор-учитель сидит у доски, а журналисты-ученики пишут за партами.

В действительности место, куда мы попали, больше походило на рынок. По коридорам сновали мужчины без пиджаков, в одних рубашках, они орали, как помешанные, многие стучали по клавишам железных коробок (печатных машинок, как называл их Эдди), кто-то писал, остальные теснились около телеграфа. Несколько человек говорили в деревянные банки, висевшие на стене. Судя по их внимательным лицам и возникающим паузам, банки им как-то отвечали.

— Извините за шум, — сказала Элли. — Мы сдаём завтрашний выпуск.

— Как это? — спросил Те Труа.

— На рассвете газеты поступают в киоски по всему городу. Чтобы это произошло, типографы должны работать всю ночь. А мы, журналисты, к часу ночи должны сдать все статьи, поэтому сейчас самое напряжённое время. — Женщина обернулась к нам с улыбкой: — Но я на сегодня уже закончила, а вы так выглядите, будто у вас есть для меня что-то важное.

— Очень важное, — подтвердила я.

Элли провела нас в комнатку без окон.

— Места тут, конечно, не так много, — сказала она с досадой, убирая высоченную стопку бумаг с единственного стула.

Она помедлила над столом, заваленным бумагами, и водрузила стопку на печатную машинку. На стенах комнаты висело множество статей в рамках. Я подошла, чтобы рассмотреть их поближе, и с удивлением поняла, что все они написаны моим любимым журналистом, Э. Кокрейном. Некоторые из них я даже читала, например знаменитую статью о вампире во фраке.

— Мальчики, — позвала я, — я совсем забыла, что здесь, в «Чикаго Трибьюн», работает известный журналист, его зовут… — И я остановилась.

Э. Кокрейн… Э. К. Как Элли Клеменс.

— Это ты? — спросила я у Элли слегка дрожащим голосом. — Кокрейн. В тюрьме я прочла все ваши статьи, ну, не все конечно, но…

— В тюрьме? Мне уже не терпится услышать вашу историю.

Элли присела на стол. Бумаги, которые она только что сложила, разлетелись, но она не обратила на это внимания.

— В общем, да, Кокрейн — это я.

— Но зачем…

— Ну, скажем так, в Чикаго женщина может быть журналистом, но добиться настоящего успеха ей тяжело. Поэтому мой редактор придумал использовать псевдоним — вымышленное имя. Так и появился Кокрейн.

Я не могла поверить, что смотрю на человека, написавшего те потрясающие статьи, которые помогли мне не сдаться серыми днями в чудовищном интернате. Всё обстояло как нельзя лучше: мы собирались рассказать нашу историю журналисту, который с самого начала следил за всеми перипетиями истории мистера Уокера, мистера Дарсли и мисс Даун.

— Поразительно, что я читала именно твои статьи… Ты должна нам помочь, потому что мистер Уокер пытался нас убить, и он уже убил человека, и, кажется, даже нескольких, и часы…

Элли кашлянула и достала блокнот:

— Тс-с, спокойно. Какие часы? Вижу, вы попали в настоящую передрягу, и даже не одну. Что, если ты начнёшь с самого начала?

Только я открыла рот, как Те Труа улыбнулся и сказал:

— Жюли, без обид, но давай-ка говорить буду я. — И он рассказал всё по порядку, начиная с того дня, когда мы пошли на рыбалку и выловили три доллара в банке.

Он рассказал о часах и о Джеке, о погоне в болотах и об аллигаторе, который сожрал Джека, и о нашем решении поехать в Чикаго. Когда Те Труа остановился, чтобы перевести дух, в разговор вступил Эдди, который рассказал о второй части наших приключений, о путешествии до Чикаго и о том, что с нами случилось в пути. Мне досталась последняя часть — история о заключении в интернат, о том, как я читала газеты, и о нашем визите на склады Каталога, который закончился тем, что я, как последняя дурочка, отдала часы прямо в руки мистеру Уокеру.

— Да уж, — воскликнула Элли, когда мы закончили. И замолчала, кусая ногти, как девчонка.

— Да уж — что? — тут же спросил Те Труа.

— Когда сегодня утром я увидела вас, ехавших на склады, то была очень удивлена: мистер Уокер никому не позволяет заглянуть в самое сердце своей империи. Но я и подумать не могла, что вы…

— Что вы — что? — вмешался Эд.

— Что вы имеете отношение к одному из самых загадочных преступлений последних лет — убийству мисс Даун.

Она замолчала, задумавшись, и потом продолжила:

— Несколько лет назад любовный треугольник Уокер — Дарсли — Даун дал старт моей карьере. В городе ни о чём другом не говорили, ведь речь шла об очень богатом мужчине, привыкшем к красивой жизни, о знаменитом детективе и гениальной женщине, которая фактически сама основала целое предприятие и имела в нём равную долю…

— Пятьдесят процентов акций, — вмешалась я.

Те Труа и Эдди изумлённо на меня посмотрели, а Элли улыбнулась:

— Точно. Люди обычно думают, что Каталог основал мистер Уокер, но на самом деле это всё мисс Даун. Это ей пришла в голову такая блестящая мысль, это она убедила Уокера открыть предприятие и придумала машины, которые теперь выполняют всю работу. Я пристально следила за историей мисс Даун, и мои статьи довольно быстро стали популярны. А потом наступил 1900 год, и мисс Даун убили в новогоднюю ночь….