Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

Это был интернат. Шофёр вёз меня обратно в школу-тюрьму. Какой же глупой я была, забыв о том, где моё место! Ведь я не мисс Жюли из высшего общества и даже не Жюли, которая пользуется десертными вилками и носит персиковое платье. Я Жюли с комариных болот, Жюли из лачуги, полной воспоминаний, которые лучше не будоражить. Но, сделав ошибку однажды, я не ошибусь снова. Точно я знала одно: я не вернусь в Святую Марию. Никогда.

Я должна была что-то сделать. Я бросилась к водителю и впилась ему ногтями в шею. Я закричала, а шофёр вторил мне сдавленным воем. Автомобиль вылетел на обочину и врезался в телеграфный столб. От удара меня выбросило вперёд, мы с водителем пролетели по капоту машины и скатились на мощёную дорогу. Что-то ударило меня в плечо, голова закружилась, но в этот раз не из-за вина. Я взмахнула руками и попыталась подняться, лоб у шофёра был весь в крови, но он был жив и скрёб по земле руками. Нос автомобиля, прекрасного дорогого автомобиля, смялся, точно старая газета.

— Эдди, — позвала я, — Эдди-и-и…

Я увидела, как он выбрался через окно и обернулся, чтобы подхватить Тита.

— Жюли, что ты наделала?

— Нам надо бежать.

— Маленькая дрянь! — прорычал водитель, поднимаясь на колени.

Потёки крови превратили его в лицо в индейскую маску. Те Труа тоже был в крови, на лбу у него красовался глубокий порез, который пересекал щёку. Он держался за правое плечо, но был в состоянии двигаться.

— Бежим! — закричала я.

Я схватила Тита за руку и побежала что было сил, Эдди и Те Труа догоняли сзади. Шофёр орал вслед слова, которые не пристало произносить джентльмену.

— Что случилось? — бросил на бегу Те Труа.

Авария его отрезвила.

— Случилось то, что Жюли сошла с ума, — отозвался Эдди.

Я не обратила внимания на его слова и нырнула в переулок, завернула за угол, потом за следующий. Шофёра не было видно, но я понимала, что он может появиться с минуты на минуту. Медлить было нельзя.

— Сюда! — воскликнул Те Труа, на лице которого читался страх. — Дверь… в погреб.

Он показал на проём. Мы с Эдом толкнули дверь, за которой показалась шаткая лесенка, ведущая вниз, в темноту пустых полок и паутины. Я втолкнула на лестницу Тита, потом Эдди и Те Труа. Закрыла над головой люк и замерла в ожидании. Я была напугана, как кролик, попавший в западню. Позади меня Эдди нашёл какую-то бутылку и стал промывать ссадины Те Труа.

— Спирт вонючий, — простонал тот. — Какая дрянь, никогда больше не буду пить.

То, что Эдди понял это раньше нас, спасло меня от интерната.

— Спасибо, — прошептала я. — Ты был прав, мы ехали не в гостиницу, а в исправительный интернат. Нас снова хотели отправить в тюрьму.

Те Труа тряхнул головой:

— Но зачем? Мистер Уокер сам же и вытащил нас оттуда…

— Вы говорили, что Бёрн приходил к вам много раз и, узнав про часы, пришёл в волнение. Бьюсь об заклад, он поговорил с мистером Уокером, и тот решил нас умаслить… Да и потом, Бёрн, обыскав нас, ничего не нашёл. Мистер Уокер, должно быть, подумал, что, купив одежду, войдёт нам в доверие и узнает, где находятся часы. Но самую большую глупость сделала я — я отдала часы прямо ему в руки. Мистеру Уокеру оставалось только замести следы. И отправить нас туда, откуда мы уже не сможем выбраться.

— Но зачем? Зачем ему заметать следы? — спросил Эд.

В этот раз ответил Те Труа:

— Потому что часы ценные. Очень ценные. Мисс Даун умерла с часами в руках, и мистер Дарсли сбежал из тюрьмы только для того, чтобы их украсть. Дарсли хотел заполучить эти часы, я уверен. И Уокер из-за этого убил его.

— Но Уокер сказал нам, что Дарсли выстрелил первым… — возразил Эдди.

— И ты ему веришь? — вмешалась я. — Те Труа прав, это мистер Уокер приказал убить Дарсли, я в этом не сомневаюсь.

— Вы сумасшедшие. Никто не убивает из-за сломанных часов…

Я замерла, почувствовав, что Эдди только что сказал что-то очень важное.

— Подождите, — начала я, — эти часы… сломаны. А мы знаем, что мисс Даун могла починить любые часы. Вам не кажется это… странным?

Эта удивительная женщина придумала вагоны для перевозки грузов, перепрограммировала электрический табулятор и жила в доме, полном часов. Почему она не починила простые карманные часы?

— Может, они были ей дороги как память, — заметил Эдд. — Её папа был часовщиком, может, он оставил их ей перед смертью.

Я фыркнула:

— Чушь. Если это так, зачем они тогда мистеру Дарсли? И почему за ними охотился мистер Уокер? У этого человека каменное сердце.

Должна быть какая-то другая причина, что-то особенное в этих обычных на вид часах. Но что? И к чему нам теперь об этом думать, если мы потеряли их навсегда?

Мы поговорили ещё немного, пока разговор не затих сам собой. Брат уснул на полу, и в полумраке подвала его кудрявые волосы напоминали комок пыли. Мы решили переждать пару часов до вечера. Я не думала, что мистер Уокер пошлёт кого-то за нами. В конце концов, мы были всего лишь деревенскими ребятами, никто бы не поверил в нашу историю. Да и идти нам было некуда, подвал казался самым надёжным укрытием. Впервые за всё путешествие мы по-настоящему отчаялись.

— А где деньги Берри? Там ещё оставалось немного!

— Их отняли в приюте, — признался Те Труа. — А когда за нами приехали, мы были так рады, что забыли потребовать их обратно.

— Не может быть, чтобы совсем ничего не осталось!

Я открыла сумочку и высыпала её содержимое на землю, но там были только носовой платок и грязная тряпка, в которой я столько времени хранила часы. У Те Труа нашёлся стеклянный шарик, у Тита — коробок спичек с гербом «Тремонт-Хауса».

— У меня тоже ничего полезного, — признал Эдди, вывернув карманы брюк.

На землю выпал клочок бумаги. Я подняла его и поднесла к тусклому свету, проникавшему сквозь дверь. Это была визитная карточка журналистки, которая пыталась попасть на склады, когда мы проезжали к мистеру Уокеру. На карточке было написано: «Элли Клеменс, журналист, „Чикаго Трибьюн“». И больше ничего, точно адрес указывать не было нужды.

— Это потому что его и так все знают, — вмешался Эдди. — «Чикаго Трибьюн» размещается в Трибьюн-Билдинг, между Мэдисон и Диаборн.

— Ну да… — протянул Те Труа. — А ты откуда знаешь, Эдди Эдд?

Эдди улыбнулся загадочной улыбкой, означавшей «я шаман, и вам не раскрыть моих секретов», и признался:

— Это рядом с нашей гостиницей. То есть с нашей бывшей гостиницей. Меня поразило одно огромное здание, и я спросил у портье, что это.

— Отлично, — сказала я. — Теперь у нас есть план.

Всё, что у нас осталось, — это наша история, наш единственный шанс. Возможно, найдётся кто-то, кто её выслушает и поверит, что на болотах близ Нового Орлеана служащий знаменитого Каталога угрожал убить четверых детей. Возможно, он даже поверит в то, что миллионер — владелец Каталога убил детектива, сбежавшего из тюрьмы.