Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

- У нас в батальоне два таких же пострела, вроде тебя…

- А что они делают?

- Дела на фронте хватает… Разведчики. Один с отцом вместе воюет, а второй приблудный.

Помолчали. Пашке не хотелось отходить от солдата. В голосе его услышал он родные деревенские нотки.

- Дядя, а что такое совесть? - неожиданно спросил мальчик.

Солдат ответил не сразу.

- Совесть? Вот, скажем, у тебя есть мать?

- Ну, так что?

- Вот, скажем, велит тебе фашист родную мать застрелить, чтобы себе жизнь спасти. Если совести у тебя нет, ты застрелишь…

- А если не мать, а другого человека?

- А это - какой человек… Тут тебе твоя совесть в аккурат и подскажет. Врага стреляй, а друга грудью заслони. Или вот, скажем, предатель, кто против своих пошёл. У того тоже совести нет…

Солдат не успел досказать. Шофёр зашёл в кабину. и машина начала фырчать. Пашка вернулся на тротуар. Его не удовлетворило объяснение солдата. В представлении мальчика совесть была чем-то более мелким, обыденным. Вот, например, он начал воровать, - есть у него совесть или нет? А если нет, если он её потерял, то навсегда или снова может её найти? Пашке казалось, что стоит ему бросить игру в карты, раззнакомиться с ворами, и все станет на своё место и, наверное, совесть вернётся к нему обратно. И это никогда не поздно.

Грузовик зафырчал, несколько раз громко хлопнул, выбрасывая из трубы огонь, и уехал. Снова тишина.

Пашка стоял неподвижно, забыв, что приближается одиннадцать часов и надо торопиться. Ровно в одиннадцать движение по городу прекращалось, и всех опоздавших не имеющих ночных пропусков, патрули забирали в отделение милиции, где они и сидели до пяти часов утра.

Какое-то отупение охватило Пашку. Очнулся он, услышав быстро приближающиеся шаги…

- Мишка, ты?

Миша остановился. В первую секунду он удивился, узнав Пашку.

- Ты домой?

- Ага.

- Идём скорей, а не то заберут.

- Мне наплевать. Пускай хоть повесят, - мрачно сказал Пашка. - Хочешь папиросу?

- Я не курю. Идём, идём.

Они пошли по безлюдной набережной.

- Проиграл? - спросил Миша.

- Все продул. Ободрали, как липку. Мишка, давай вместе воровать. Я бы с тобой не боялся.

Миша молчал. Он только что простился с Леной, узнал адрес мастерской и думал о том, как приятно будет помочь этой славной девочке. От этих мыслей на душе у Миши было тепло. И вдруг такая встреча. Но делать нечего, приходится разговаривать. Ведь он разведчик…

- А ты давно воруешь? - небрежно спросил он.

- Нет.

- Какой же ты мне помощник? Сразу и попадёшься. Посадят тебя в тюрьму, и меня выдашь.

- Нет… я буду молчать.

- Ты лучше скажи, где деньги достал?

- Украл.

- У кого украл?

- Ключ сделал от кладовой и мясо украл у Стакан Стаканыча.

- А кто это такой?

Пашка рассказал о кладовщике, сознавшись, что тот хорошо к нему относился. И он, воспользовавшись доверием старика, смастерил второй ключ, Миша слушал без злобы. Почему-то ему было жаль этого простодушного на вид паренька, чем-то сильно похожего на Сысоева.

- Я могу всякий ключ сделать, - похвастался Пашка. - Не отличишь.

- Подумаешь, ключ! А ты подумал о том, что теперь тебя в тюрьму посадят?

- Никто и не узнает.

- Сразу узнают. Пришлют собаку, она обнюхает следы - и готово.

- Ну да! - испуганно сказал Пашка, останавливаясь.

- А ты как думал?.. Мы таких дураков только и ловим. Обыгрываем в карты, пока не посадят. Это же все нарочно подстроено…

- А если я вас обыграю…

- Не обыграешь.

- А вот обыграю. Достану ещё денег и всех обыграю.

Миша понял, что задел самолюбие упрямого парня и, кажется, все испортил.

- Ничего у тебя не выйдет.

- Почему?

- Потому что ты дурак.

- Ну, ладно… посмотрим, какой я дурак, - со злостью; сказал Пашка и замолчал.

Миша напряжённо думал, как исправить ошибку, и наконец блестящая мысль осенила его.

- А ты про Ваську Панфилова слышал?

- Нет.

- Которого в Фонтанке утопили? - Кто утопил?

- Вот тебе и кто!

- Скажи, Миша.

- Разболтаешь.

- Я разболтаю? Да я как могила! Да провалиться мне сквозь землю, если кому скажу!

- Ну, а если скажешь, сам будешь в Фонтанке, - сказал Миша и, выдержав паузу, продолжал: - Был такой, вроде тебя, Стёпка Панфилов.

- А ты говорил Васька…

- Васькой его воры звали. Прозвище у него было Васька Кот. А на самом деле его Степаном звали, - нашёлся Миша. - Вот любил в карты играть? А нашим только того и надо. Обыграли его раз, другой, а он все не унимается. Ворует деньги, часы, все, что под руку попадёт, и проигрывает. Один раз много денег принёс и давай играть. Всех обыграл. Брюнета, и Кренделя, и всех.

- А тебя?

- Меня тогда не было. Да я не люблю с нашими играть.

- Ну, а дальше?

- А дальше - финку ему в бок и в Фонтанку.

- А деньги? - спросил со страхом Пашка.

- Деньги взяли и поделили. Понял? Я тебе сказал про Панфилова потому, что теперь твоя очередь.

Миша чувствовал, что его выдумка попала в цель. Пашка усиленно засопел носом.

- Только ты не забудь, - предупредил Миша. - Если кому-нибудь скажешь, сразу в Фонтанку угодишь.

- Я не скажу, честное слово, не скажу… - Честное слово? Дёшево стоит. Если бы ты честный был. Я и так верю.

В это время радио заиграло «Интернационал».

- Уже одиннадцать - испугался Пашка. - Ещё в милицию попаду…

Они шагали вдоль решётки Летнего сада. Вот и силуэт судна.

- А тебе далеко? - спросил Миша.

- Нет. Мост перейти.

- Ну, будь здоров. Подумай о том, что я сказал.

Миша хлопнул по спине нового знакомого, перебежал дорогу и быстро поднялся по трапу своего корабля.

Часа три бесполезно кружили Вася со Стёпой по подвалу в поисках выхода - его не было: окна завалены снаружи строительным мусором, дверь закрыта. Ребят охватило отчаяние. Фонарик горел совсем плохо. Хотелось есть, и ко всему этому в подвале было сыро и холодно.

- Что же нам делать? - спросил Вася, когда они обшарили весь подвал.

- Ложись спать. Наверно, уже ночь.

- А чего ты злишься?

- А ты чего меня глупости спрашиваешь? В это время раздался глухой подземный удар.

- Обстрел.

За первым ударом сразу последовал второй, третий. Разрывы снарядов, выстрелы пушек учащались, и ребята с надеждой прислушивались к ним.

- Вот бы сюда попал. Пробил бы стенку…

- Ну и обоих нас всмятку.

- Я хотел сказать… и не разорвался бы.

- Все «бы» да «бы»… Давай попробуем окно расчистить. Крайнее окно около ящика, наверно, не очень завалено.

- А ты откуда знаешь?

- Там крупный кирпич торчит.

- Ну что ж, попробуем, - надо же что-то делать. Согреемся за работой.

Зажгли еле светивший фонарик и направились к намеченному окну. Стёпа едва доставал до окна, и после нескольких минут работы Васе пришлось встать на корточки и держать на себе приятеля. Можно было бы подтащить к окну ящик с противогазами, но его решили не трогать, чтобы не вызвать подозрений у врага. Работа закипела. Битый кирпич, извёстка сыпались на Васю, и, несмотря на это, сердца обоих ребят наполнились радостью надежды. Потом Вася сменил Стёпу. Углубление в мусоре увеличивалось. Казалось, что разрывы стали слышнее… Ещё немного, и они выберутся на улицу. Через полчаса работы, когда оба согрелись и начали весело перекликаться, случился первый обвал. Верхняя часть мусора осела и завалила полуметровый проход-туннель. Стёпа едва успел выдернуть руку, сильно поцарапав пальцы.