Екатерина Сургутская - Двадцать дней на борту корабля Очарование

Уже три дня прошли в тяжком труде. Я даже похудел, а бабушка Наташа всё не возвращалась. Раньше она мне часто говорила, что у меня врождённый иммунитет к заинтересованности в работе, что я совсем невосприимчив. И теперь, задав мне хорошую дозу работёнки, живёт там, в Киеве, и, наверное, радуется, что прививает мне любовь к труду. Интересно, надолго ли хватит у неё выдержки?

На четвёртый день дедушка за обедом сказал, что сегодня вечером бабушка Наташа определённо прикатит, потому что у него такое предчувствие.

— Может быть, и рыбак вернётся? — Мне было всё-таки скучно без Трошки.

Я засветло натаскал много-много хворосту. Изрубил и уложил в аккуратный штабель. И как только начало темнеть, мы с дедушкой запалили костёр и сели около него поудобнее. Орлан и Серка устроились около нас. И мы все четверо стали ждать катера.

Вечер был тихий-тихий, ни один листок на деревьях не шелохнулся. Ночь поднималась как-то от земли, и скоро стало так темно, что нельзя было различить ни деревьев, ни реки, ни берегов. Мне казалось, что на всём свете есть только вот этот наш ярко пылающий костёр, искры от которого улетали так высоко, аж до самых звёзд.

Но вот вдали загорелась огненная точка, и послышался гудящий шум. Огненная точка всё увеличивалась, потом начала расщепляться на множество отдельных огоньков. Скоро обозначился силуэт судна. Ярко освещённый катер, как из сказки, приближался к нам из кромешной темноты, из неведомых просторов, из неизвестности. Может быть, он спустился сюда из космоса? И на нём совсем другие люди, чем мы?

— Интересно, виден с катера наш костёр? — спросил я дедушку.

— Конечно, виден и костёр, и мы с тобой, может быть, даже и Орлан.

Ослепительный катер с шумом пролетел мимо и исчез в темноте, как видение.

— Реактивный, — сказал дедушка.

— А кто изобрёл реактивный двигатель?

— Каракатица.

— Так что же… — начал я и умолк.

— Это беспозвоночное животное моря, — помог мне дедушка. — Каракатица плавает при помощи реактивного двигателя. У неё в туловище есть специальное отверстие. И когда ей нужно плыть, она выбрасывает через это отверстие струю воды. По этому же принципу двигается и катер, который ты только что видел.

— А правда, что есть электрические рыбы?

— Правда. Это электрический скат — Торпедо, похожий на сплющенную акулу. При защите или нападении он выпускает электрические разряды напряжением до восьмидесяти вольт.

Внизу, под обрывом, на невидимой воде что-то шлёпнуло. Может быть, яр обвалился, а может быть, рыба всплеснула. Я включил карманный фонарик.

— У электрического ската — Торпедо в теле находятся примерно такие же батарейки, как в твоём фонаре, для накапливания электрической энергии.

Опять что-то шлёпнуло. Я шарил прожектором по воде, но ничего не видел.

— Вода, как смола. А в глубине океана, наверное, и днём вода непроницаема? — спросил я.

— Там вечная кромешная тьма.

— А как живут там рыбы?

— Некоторые вот так же, с фонариками.

— Ну да-а… — Я решил, что дед шутит.

— Одни обитатели глубин имеют светящиеся органы, другие — телескопические глаза…

— Как интересно!

— В мире, Витя, много интересного, надо только уметь увидеть это интересное и освоить с пользой для человека.

Дедушка долго молчал, потом тихонько запел. А я ему подтянул:

Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч,

Над тобой летят журавли…

Честное слово, мы хорошо пели, красиво. Я первым голосом, а дедушка вторым. Вдруг и Орлан зарычал басом. Мы решили, что он нам подпевает. Но нет. Видим, из темноты показался человек. Я схватил собаку за ошейник и дал команду, — чтобы она не лаяла.

— Вы не узнаёте меня? — спросил человек.

Костёр нас так ослепил, что мы сразу не рассмотрели, кто к нам явился.

— Сергей Петрович, какими судьбами? — спросил удивлённый дедушка.

Оказывается, это приехал на попутной машине аспирант дядя Серёжа. Самый длинный во всём институте. Он был ещё совсем молодой, но дедушка даже своих студентов величал по имени и отчеству.

— Ваши координаты мне сообщила Наталья Сергеевна. Она вам кланяется и просит передать, что приедет послезавтра.

— А ты говорил, что у тебя предчувствие… — протянул я, насупившись.

— Выходит, дружище, не всегда следует полагаться на предчувствие, — сказал дедушка и пригласил дядю Серёжу присаживаться к огоньку.

— Я направлен опять к вам послом, Борис Григорьевич, — начал аспирант как-то виновато, смущённо.

— А вы попробуйте представить себе, что меня нет, что я не существую!

— Дедушка, но ты же ещё не умер, ты же ещё живой! — вмешался я в разговор.

— Иди-ка, Виталий, лучше спать. Катера теперь уже можно не ждать.

Я поплёлся. Но не успел ещё залезть в палатку, как слышу шаги. Это пришёл аспирант.

— Дедушка и вас отправил спать? Тогда давайте укладываться.

Когда легли, я решил дядю Серёжу успокоить.

— Дедушка на рыбной ловле про всё на свете забывает. К нему лучше не подходи. Уже я-то знаю! Вот подождите, как вернёмся в Киев, он для вас всё сделает. Он добрый.

— Тогда будет поздно.

— Почему? — приподнялся я на локте.

— Наша гидравлическая лаборатория сделана под открытым небом. Ты же это знаешь. И как только наступит похолодание, вода замёрзнет, и опыты производить будет невозможно. И поэтому нам надо торопиться, очень торопиться.

— Понимаю. Я такую же лабораторию построил с одним моим товарищем здесь, на песке. Дедушка нам давал консультации, без него бы тоже ничего не вышло.

— Вот и у нас. Сейчас мы ставим опыты круглосуточно. Но кое-что у нас не клеится. И помочь нам может только твой дедушка.

— Но почему только он? Ведь есть же и другие учёные?

— Есть, конечно, но пока мы с ними свяжемся, пока они разберутся в сути дела… — Дядя Серёжа замолк, и я тоже. Потом он вдруг вскочил — Знаешь, Виталий, я, пожалуй, пойду.

— Куда же, ведь ночь?

— Пойду на перевоз, а там, может быть, опять подвернётся попутная машина.

Утром я едва нашёл дедушку. Он ушёл далеко-далеко вверх по течению. И даже не рыбачил, а просто так сидел на карче. Мне стало ясно — он заглянул в палатку и увидел, что аспирант ушёл. Хотя дедушка был и мрачный, но мне его было не жалко. Я подошёл к нему совсем близко и сказал:

— Дедушка, у тебя мандраж!

— Что это за гадкое слово?

— Трусость! Ты боишься потерять свою гордость.

— Какую гордость?

— Ты хлопнул дверью, а теперь у тебя не хватает силы воли… А Микола рассказывал, что ты встречался с Лениным, участвовал в составлении плана электрификации России, Ещё Микола говорил, что ты душевный человек. Неправда! Никакой ты не душевный, ты бездушный человек!