Ю Несбё - Доктор Проктор и его машина времени

Из окна на самом верху падал свет от костра.

— Ужасно… — прошептала Жанна.

— Я должен посмотреть! — сказал Булле и ухватился за покрытую сажей тощую высокую фигуру, вошедшую вместе с Жюльет.

Фигура встала у стены, Булле взобрался на плечи. Видно было хорошо, он мог рассмотреть жертву. Языки пламени осветили ее лицо… Подождите! Ее лицо? Это был… Это была…

Булле в растерянности посмотрел на женщину на костре, потом на человека, на плечах которого он стоял.

— Доктор Проктор? — воскликнул Булле.

— Пожалуй что я, — вздохнул профессор.

— Но… Но…

— Распа помогла мне освободить Жюльет во всем этом дыму и смятении, — сказал профессор. — Я должен был связать себя, и тут все вокруг потемнело.

Я не очень понимаю, что же на самом деле случилось потом.

— А я понимаю, — сказала Жюльет. — Распа ударила Виктора деревянной ногой, бог знает почему.

Я наклонилась над Виктором, чтобы вернуть его к жизни, а когда подняла голову, то Распы уже не было видно из-за дыма. Виктор встал на ноги, и я решила дотащить его до темницы, где стояла моя ванна времени, чтобы мы могли ускользнуть. И тут я заметила вас, дорогие дети… Вы даже представить себе не можете, как я обрадовалась!

— И мы тоже, — сказала Лисе. — Что ты видишь, Булле?

Булле смотрел сквозь решетку. Пламя добралось до длинного пальто и деревянной ноги, по лицу Распы метались красные и желтые отсветы. Булле был не совсем уверен, но ему почудилось, что Распа смеется, показывая острые зубы. И что-то кричит. Трудно было разобрать из-за шума костра, но, кажется, она кричала:

— Скажите «Ж»!

Булле крикнул как можно громче:

— Жэ-э-э-э!

Как эхо, издалека донеслось:

— Скажите «И»…

— И-и-и-и!

Но гул огня заглушил все, и Распа полностью скрылась за языками пламени, которое вздымалось вверх и бросало искры в абсолютно черное и необыкновенно красивое ночное небо.

Булле подождал немного. Потом соскользнул с плеч профессора.

— Мы не будем ждать Распу, — проговорил он тихо, совершенно не так, как говорил всегда.

— Что? — спросили Жанна и Жюльет.

Но доктор Проктор и Лисе ничего не сказали. Профессор долго смотрел на Булле. Потом медленно кивнул и вошел в ванну — машину времени.

— Отправляемся, господа, надо спешить, пока мыло еще пенится.

— Смотрите, — сказала Лисе и показала на пол.

Там стояла банка Распы с мылом для путешествий во времени.

— Гм, — сказал доктор Проктор и поднял банку. — Это значит, что у нас достаточно порошка для того, чтобы отправиться на короткий отдых. Нам это просто необходимо. Что скажете о нескольких днях на одном из солнечных Карибских островов задолго до того, как туда хлынет поток туристов?

Два стражника распахнули дверь в темницу и не увидели ничего, кроме трех ванн.

— И чё это значит? — сказал высокий.

Под шапкой у него были волосы, подстриженные под горшок, а под носом — усы, закрученные вверх.

— Да-да, чё это могло бы означать? — сказал второй.

Под шапкой у него волосы тоже были подстрижены под горшок, но под носом не было ничего, ни единого волоска.

— Гм, — сказал Усы-Вверх. — Понимашь, когда мы приходили забирать эту самую Жанну д’Арк, ванна-то была одна, а не три.

— А ведь и правда, — хмыкнул Безусый.

— Да-да, — сказал Усы-Вверх. — И тех, которые стреляли из пушки, не нашли, похоже на то. Пошли.

— Гм, — сказал Безусый, рассматривая что-то на стене.

— И чё? — спросил Усы-Вверх и подошел поближе.

— Рисунок, — сказал Безусый. — Странные усы. Я ни у кого раньше не видел таких, как бы висячих.

Я тоже хочу такие…

— Пошли, — сказал Усы-Вверх, и оба вышли.

Лазурные волны плескались о белый песок пляжа, где Лисе лежала с закрытыми глазами. Лишь иногда она открывала их и тогда видела пальму на фоне безоблачного неба. Пальма росла косо, тянулась к морю, как будто хотела искупаться вместе с Жюльет, доктором Проктором и Жанной, которые плавали среди волн и весело смеялись как ни в чем не бывало. Лисе тоже хотела поплавать, но, вспоминая Распу, не решалась.

Что-то заслонило ей солнце, и она открыла глаза. Над ней склонилось озабоченное лицо с большими веснушками.

— Ты чем-то озабочен, — заметила Лисе.

— Тем, что ты такая задумчивая, — сказал Булле. — Это ведь отдых. А не время мучительных размышлений.

Он прошел, балансируя, по стволу косой пальмы и лег на живот напротив Лисе.

— Ты знаешь, почему Распа привязала себя к столбу? — спросила девочка.

— Потому что только смерть может изменить историю, — сказал Булле и зажмурил один глаз, безуспешно пытаясь дотянуться и почесать между лопатками.

— Да, но знаешь ли ты, почему она не позволила доктору Проктору пожертвовать жизнью ради Жюльет, а заняла его место?

— Элементарно, — сказал Булле и сделал попытку добиться того же другой рукой, которая у него немного длиннее. — Она любила его.

— Ты знал? — поразилась Лисе.

— Конечно, ведь любовь видно издалека. — Булле отломил веточку. — Распа в конце концов поняла, что доктор Проктор до смерти влюблен в Жюльет. И, увидев Жюльет на костре, Распа решила, что есть только один способ осчастливить любимого — подарить ему его любимую. И сделала так, что они теперь будут вместе. Можно сказать, она пожертвовала собой ради любви. Ради чужой любви.

Лисе растрогалась.

— Булле! А я-то думала, что вы, мальчишки, ничего не понимаете в таких делах.

— Еще как понимаем, — сказал Булле и попробовал почесать спину веткой. — Ну ладно. Я ведь тоже думал, что девочки не умеют пускать ветры.

— О, Булле… — прошептала Лисе. В уголке одного глаза у нее набухла слезинка. — Разве это не прекрасно?

— Может быть, — сказал Булле, и у него на лице появилась блаженная улыбка, когда при помощи ветки он все-таки почесал, где чесалось. — Еще бы завтрак с доставкой прямо сюда. Немного яиц и ветчины было бы весьма кстати.

— Булле! — строго сказала Лисе. — Я говорю о том, что сделала Распа! У нее не было друзей… Как мне… мне… — Слезы появились в обоих ее глазах. — Как мне ее жалко!

— Согласен, — сказал Булле, почесывая веткой в ухе (раз уж начал, почему бы заодно и там не почесать). — Ну а ты согласна, что хорошо бы съесть что-то еще, кроме бананов и кокосовых орехов, которые надо самому срывать?

Лисе не ответила, повернулась на живот и стала смотреть на море. Они были здесь три дня, и все шло хорошо, но Булле тоже прав. Далеко вдали на горизонте появилась черная туча. Доктор Проктор, все такой же тощий и по-прежнему незагорелый, вышел из воды на берег и вылил из своих мотоциклетных очков воду.