Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

— Не из наших. Лютогор это. Больше некому.

— Какой такой Лютогор? — встрепенулся Мокша.

— Да этот, Кощеевич…

Болотный царь посмотрел на нее как на дурочку и рассмеялся квакающим смехом:

— Лютогорка? Да он же еще малой совсем. И, говорят, в остроге сидит.

— Уже нет.

Пришлось Тайке рассказать все, что знала. О своих подозрениях насчет Яромира она пока говорить не стала. Впрочем, Мокше и без того хватило:

— Тю! И ты молчала! Ах, как же быстро летит время… Помню, как он в люльке лежал да как под стол пешком бегал. А этот шкет, оказывается, не промах — самого царя Ратибора в ледяную глыбу обратил. Ну и дела…

— А вы, выходит, к самому Кощею в гости захаживали? Дружили? — Тайка на всякий случай отодвинулась подальше.

Помнится, Мокшу когда-то выгнали из Дивьего царства взашей. Уж не за делишки ли с Кощеем?

— Ах, с кем я только не дружил, — отмахнулся хозяин болот. — Ну да это все в прошлом… И знаешь, с этим заклятием кой-чего не складывается.

— Что?

Тайка, вмиг забыв о своих опасениях, подалась вперед, а хозяин болот зашептал:

— Лютогорка змей боится до колик. Батя-то его дружбу водил с чешуйчатыми гадами, прикармливал, молочком угощал. Чтобы те, значица, по свету рыскали да новости ему приносили. А малой видеть их не мог. Чуть приползет змеюка — сразу в слезы и прятаться на чердак. Нет, не его это заклятие.

— Ну, тогда я не знаю чье… — Тайка нахохлилась, как воробушек: ей было немного обидно отказываться от своей идеи.

Пока они болтали с Мокшей, солнце уже почти зашло, над водой поплыли туманы, стало холодать. В августе и без того вечерами было зябко, а уж на болотах и того хуже. Она натянула на голову капюшон и завязала веревочки под подбородком.

— Зато я, кажись, знаю… — Мокша задрал голову к небесам, полыхающим закатным огнем. — Это та девица-воительница.

— Радмила? А ей-то зачем власть над болотами? — Тайка округлила глаза, а Мокша, нетерпеливо квакнув, принялся загибать пальцы:

— Она много беседовала с Лютогором, значит, могла узнать и про его страх — это раз. Обучена всяким колдовским премудростям самим Лютогором — это два. Была предана и обижена им же — это три. Болота тут, может, и ни при чем. Но, знаешь, теперь я точно к этим змеюкам не пойду. И своих не пущу. Только тебе туда и дорога…

— Это еще почему? — Умозаключения Мокши казались Тайке сомнительными; Шерлок Холмс из него получился так себе: сплошные домыслы, и ничего толком не разберешь.

— У меня на родине говорят, — Мокша поднял палец, — ежели ты разгневал воительницу, не попадайся ей на глаза год. Ежели чародейку — два года. А коль обеих — все, хана тебе, дружок.

Он хохотнул, но вышло нервно и неестественно:

— Вы уж решите там это, как ведьма с ведьмой. А мужикам в ваши дела лезть не след: не ровен час, без плавников останешься.

— То есть мне все-таки придется заклинать змей? — Тайка из последних сил пыталась храбриться. — А дудочка хоть найдется?

Она удивилась, когда Мокша отломил стебель тростника, провел над ним перепончатой лапой, дунул, сложив губы трубочкой, и протянул ей тоненькую свирель.

— Э-э-э, вообще-то я пошутила.

— Бери-бери, — хозяин болот бросил дудочку ей на колени, — пригодится. Ежели слово вылетело, значит, неспроста.

— Но я играть не умею!

В доказательство Тайка приложила свирель к губам, и… вот это да! Звук получился ровный, чистый, пальцы сами зажимали нужные отверстия. И мелодия была такой знакомой — эту песенку ей часто пела бабушка в детстве: «Ой, ты спи с камушком, а вставай с перышком».

У Тайки от воспоминаний аж слезы на глаза навернулись. Эх, как там ба сейчас в Дивьем царстве?

Мокша потянулся, хрустнув костяшками пальцев:

— Хе! Да на моей свирели любой сыграет, ежели я того пожелаю. Ну, теперь дело за тобой, ведьма: иди и накрути хвосты этим змеюкам подколодным! Ты же у нас и умная, и сильная…

— Или хотя бы могу за них сойти? — Тайка не удержалась от шпильки: ей очень не нравился покровительственный тон Мокши.

Хозяин болот отечески похлопал ее по плечу:

— Да-да, ты уж давай, постарайся.

Совершать подвиги, конечно, дело не царское, тут не поспоришь. Но Тайка, признаться, понятия не имела, с какого боку к этим подвигам подступиться. Раньше как-то не доводилось идти одной, без помощников, прямо в логово врага — да еще и сразу двух. В сказках говорилось, что для доброго сражения нужен меч-кладенец или еще какая-нибудь волшебная штуковина. А у нее была разве что позолоченная ложка в кармане. И свирель. Ничего не скажешь, великая воительница! Змеи, наверное, со смеху лопнут.

Солнце почти село, и на болота спустились туманные сумерки. Спасибо, Мокшин оберег выручал: кочки по-прежнему не выпрыгивали из-под ног, огоньки подсвечивали путь и даже злющие комары не осмеливались к ней подлетать.

За спиной раздались легкие шаги, и Тайка резко обернулась.

— Уф, Марфа, это ты! — Она приложила ладонь к груди, пытаясь унять бешено стучащее сердце. — Нельзя же так подкрадываться.

— Так я уж давно следом иду, — усмехнулась та. — Вот, слегу тебе принесла. Помнишь, ты ее в прошлый раз обронила?

Тайка обеими руками вцепилась в Гринин подарок:

— Ой, спасибо. Сейчас я и так могу по болотам ходить, а все же с ней как-то спокойнее.

— Это пока можешь. Лягушачья лапка только на Мокшиных землях путь облегчает, а как выйдешь за границу — тут придется смотреть в оба. Змеи-то себе уже здоровенный кусок болот оттяпали, чтоб им пусто было, — Марфа закусила губу, окинув Тайку оценивающим взглядом. — Ох, чую, не справишься ты одна. Пойду с тобой, авось пригожусь.

— А ты сильная или умная? — вырвалось у Тайки.

Болотница укоризненно покачала головой:

— Я слабая и глупая. Как и ты. Не будь самонадеянной, ведьма, — ты же вроде не Мокша.

— То-то и оно… — Тайка шмыгнула носом. — Как мы с ними справимся, ума не приложу.

— Хитростью да смекалкой, как всегда. Знаешь, небось, чего змеи боятся?

— О, это знаю! — Тайка глянула на дудочку в своих руках. — Пошуметь надо хорошенько.

Марфа хихикнула и вытащила из-за пазухи трещотку.

— Верно. А ну-ка, устроим им представление?

Все случилось, как говорила Марфа: еще шаг — и огоньки погасли, свет, исходящий от воды, померк и болота погрузились во тьму. Комары будто того и ждали — сразу накинулись. В нос ударил затхлый гнилостный запах с ноткой грибного духа. Протяжно и громко вскричала выпь (хотелось верить, что это именно она, а не кто-нибудь похуже), под ногами угрожающе забулькало и заклокотало. Тут-то палка Гринина и пригодилась.