Ладо Мрелашвили - Мальчишки из Икалто

По классу прошёл гул.

— Ссылалась лиса на собственный хвост! — послышалось из задних рядов.

Нико глянул туда и недовольно поморщился.

— Он исключил Лачашвили и вместо него тайно принял в звено братьев Энукишвили, Вахтанга Дедабришвили и самого испорченного во всей школе Вахтанга Мрелашвили, а также Туджишвили Автандила, который сначала был примерным учеником, а теперь…

— Ты о Туджишвили не беспокойся! — обиделся Автандил. — Если хочешь мне что-нибудь сказать, скажешь наедине.

Классный руководитель призвал учеников к порядку.

— Пожалуйста, конкретнее… — добавил он, обращаясь к Нико.

— А разве это не конкретно? Он не допускал девочек из своего звена на сборы, а сборы устраивал где-то в сарае на опушке леса.

— Ты выкладывай, что у тебя на душе. А про звено тебя никто не спрашивает: хотим — и устроим сбор у чёрта на куличках!

Гиви строго глянул на Сандро.

— Видите, он и сейчас не даёт мне говорить!

— Ну и не беда! Будто у тебя что ни слово, то золото!..

— Тише, ребята! — встал председатель.

— Вот такие хулиганы и бездельники собрались в его звене.

— Сам ты бездельник!

— Неправда! — горячился Нико. — Значит, я вру? Ну-ка, спросите у своего звеньевого, какие у него отметки по русскому и по арифметике! А кто в вашем классе вечно препирается со старшими? Спросите, кто таскается ночью по чужим садам?

— Что до чужих садов, ты тоже был не прочь прогуляться! — крикнул Гоги. — Но после одного вечера тебе отбили охоту…

От этого напоминания Нико пришёл в ярость.

— Вы предлагаете мне говорить конкретнее? Хорошо, я буду конкретнее. Однажды ночью этот Бучукуртели, его «правая рука» Ефремыч, Бердзенишвили, Гигаури, Харатишвили, короче, все, кто входит в его звено, спилили у родника тополь, перекинули через разлившуюся речку, перебрались на другую сторону, залезли в сад к дедушке Димитрию и обобрали его лучшую яблоню. Добычу они спрятали в сарае, чтобы зимой съесть яблоки… Вот они, те яблоки! — С этими словами Нико сорвал с корзины покрывало, и оттуда розово засветились, словно заулыбались, гладенькие, краснощёкие «турашаули».

По классу пробежал гул.

Нико наслаждался произведённым впечатлением.

Хахабо глотнул слюну и, чтобы избежать искушения, отвернулся. Старший пионервожатый молчал. Гиви крутил в руках указку и исподлобья оглядывал свой отряд.

Только учитель арифметики не смог скрыть удивления:

— Неужели всё это правда?

— Истинная правда! — приложил руку к груди Нико. — Я и Бахсолиани забрали эти яблоки из их сарая! — он обернулся к своему приятелю: — Верно, Георгий?

— Верно, — как-то неохотно подтвердил тот.

— А как вы узнали, что яблоки хранятся у них в сарае?

Нико заколебался.

Члены третьего звена подозрительно оглядели друг друга, потом все, как один, уставились на Лену. Девочка почувствовала, что на неё смотрят, и заволновалась, заёрзала на парте. «Неужели они думают, что я их выдала?»

Десять пар глаз с презрением и угрозой смотрели на неё.

Нико преодолел минутное колебание и продолжал:

— Однажды на просёлочной мне повстречался Мрелашвили. Ни с того ни с сего он обругал меня, запустил камнем и попал в ногу…

— Хорош левша!

— Молодец Снайпер! — послышалось с разных сторон.

— Тише, ребята! — Старший пионервожатый поднял руку.

— А сам убежал, — продолжал Нико. — Я погнался за ним. Уже вечерело, но я не выпускал его из виду. Он вышел за село, у последних плетней пошептался с кем-то, а потом направился к старому сараю на опушке. Я обошёл стороной их «часового», пробрался к сараю и, прижавшись ухом к стене, стал слушать. Мне всё было слышно. Там я узнал и про эти яблоки. Я сходил к Бахсолиани и уговорил его забрать яблоки из сарая.

Сандро постепенно приходил в себя.

— Кто тебя просил забирать их оттуда?

— Может, его под конвоем вели?..

— Не-е, он добровольный!

— Знаем таких!

— Кто тебе сказал: пойди и забери эти яблоки?

— Мне сказала моя совесть! — торжественно ответил бывший вожатый и огляделся.

— Тогда докажи, что у тебя есть совесть! — вскочил Сандро. — А я докажу, что не крал яблок.

— Здесь нечего доказывать. Всё и так ясно.

Класс гудел. Председатель совета отряда опять призвал пионеров к порядку.

— У тебя всё? — спросил Гиви у Нико.

— Нет, ещё не всё.

— Ну, тогда продолжай.

— И продолжу. Такова, товарищи, история ограбления дедушки Димитрия. А кто, по-вашему, обобрал бахчу бабушки Мелано? Кто срубил у неё чернослив? Кто пропорол плетень у Захарии? Кто обрезал хвост кобыле Михи Безарашвили? А?..

Нико прервал град «обвинений» и перевёл дух.

Гоги воспользовался этим и продолжил вместо него:

— А по чьей вине волки задрали корову бабки Мелано? А? По чьей вине у Ильи перевернулся «Москвич» и Илья вывихнул ногу? А почему у От а ра Шатирашв и ли прыщ на носу вскочил, а у Давидки-косого глаза в разные стороны глядят?

Гиви еле унял вошедшего в раж Ефремыча.

— А что он всё на нас сваливает? — не успокаивался Гоги.

— Кроме нас, мальчишек, что ли, в деревне нет?

— Тоже, фашистов нашёл! — зашумели и остальные.

— Всё на наш счёт хочет списать!

— С больной головы на здоровую валит! Дудки!..

— Отдышись, Нико! Небось от такой болтовни коленки подкашиваются.

— Оставь нас в покое, не то груша у Грозного ещё не срублена!..

Нико густо покраснел.

— Что вы тут базар устроили! — вскочил Гиви. — Дайте друг другу высказаться. Ты что хочешь сказать, Бердзенишвили?

— Я? — удивился Вано. — Что я скажу? Что Нико не мешало бы поумнеть? Но это и без меня всем ясно.

— Будет болтать! — посадил его Гиви на место. — Если тебе есть что сказать, говори, а нет — не отнимай время, выставлю вон из класса! — Он обернулся к своему поникшему однокласснику. — Продолжай, Нико.

— Что ещё я могу сказать? — проговорил Нико. — Даже здесь они мне рот затыкают! Ну, что я мог с ними сделать, когда был вожатым?! С этим звеном невозможно работать. Я предлагаю освободить Бучукуртели от обязанностей звеньевого.

— А тебя, между прочим, никто не спрашивает, что ты предлагаешь! — крикнул Сандро.

— Если бы ты был хорошим парнем, — надул губы Хахабо, — тебя оставили бы нашим вожатым. Мой дед говорил…

Гиви вовремя унял Дедабришвили, строго оглядел класс и обернулся к Нико:

— Ты кончил?

— Да. — Нико опустился на свободный стул у доски и утёр лоб.

— Кто хочет выступить? В классе стало тихо.

Потом кто-то сидящий у окна поднял руку.

К столу вышла звеньевая первого звена Дали Поцхишвили.

Она нервно отбросила назад коротенькие косички и сказала: