Ладо Мрелашвили - Мальчишки из Икалто

— Злой и трусливый, вроде своего хозяина! — брезгливо проговорил Снайпер и зашагал дальше.

За околицей дорога делилась на три тропинки и разбегалась в разные стороны.

Снайпер остановился. В это время его нагнал старик Вардуашвили, известный на селе балагур и сказочник, и полушутя, полусерьёзно сказал:

— Налево пойдёшь — скоро воротишься, прямо пойдёшь — поздно воротишься, а направо пойдёшь, — старик махнул рукой в сторону пещер святого Шио, — и вовсе не вернёшься! — И он, посмеиваясь, стал набивать свою трубку.

Снайпер поглядел направо, где в конце тропинки на вершине скалы едва виднелось старое, заброшенное кладбище, и угрюмо взглянул на старика.

Дед раскурил свою трубку и, рассеивая рукой махорочный дым, сказал:

— Ты чего уставился, как баран на новые ворота? Тебе непременно камень на распутье нужен с надписью да со стрелками? Говорят тебе — нельзя направо, так ты верь бывалому человеку! — И старик зашагал в ту сторону, откуда, по его словам, он воротился бы хоть и поздно, но с миром.

Снайпер проводил взглядом сверкающее лезвие топора у старика на плече и, так как не в его правилах было слушаться чьих-либо советов, повернул именно направо, к ущелью Т у рдо и пещерам святого Шио.

Эта дорога, в свою очередь, тоже делилась надвое: одна тропинка сбегала вниз, к мельницам, другая огибала кладбище и, минуя скалистое ущелье, вела к Гнилому озеру.

Скала была отвесная и вся изрытая пещерами. От рождения и до самой смерти каждый истинный уроженец Икалто мечтал хоть одним глазком заглянуть в эти пещеры. Но суровая неприступность скалы многим отбивала охоту.

Говорили о двух или трёх смельчаках, которые всё-таки попытали счастья. Но одного из них нашли на другой день под скалой, и даже братья еле опознали его, а двое других как в воду канули: то ли земля их поглотила, то ли небо.

И даже тихую обитель — монастырь святого Шио — люди обходили стороной, как страшное и подозрительное место.

Дальше — больше: одичало всё на много вёрст вокруг; лес разросся буйно, безалаберно; деревья всех пород, перетянутые непролазной повителью, встали, как стена; затянуло тропки, заглохли дороги. Тихо и дико стало в окрестностях монастыря. И пока монастырские постройки пятого века не были взяты под охрану государства, к ним даже близко никто не подходил. По преданиям где-то здесь начинался большой туннель, тот самый подземный лаз, существование которого было опровергнуто звеном Бучукуртели.

Дорога, по которой шагал Снайпер, огибала монастырь, оставляя его в стороне, и только еле заметная тропинка ныряла в чащу и пропадала в ней, как камень в воде. Каждый раз, когда Снайперу случалось попасть в эти места, тропинка так и манила его. И каждый раз он клялся себе, что непременно узнает тайну страшных пещер, пусть только вырастет…

За поворотом дороги Снайпер неожиданно увидел телегу, гружённую хворостом. У лошади, запряжённой в телегу, так и ходили худые бока, а из влажных ноздрей вырывались две струйки пара. Лошадь была короткохвостая… Хотя, погоди! Хвост у неё обрезан! Да, да, да…

Снайпер встревоженно огляделся — это была его работа.

Лошадь тоже, будто признала своего «парикмахера», застенчиво дёрнула обрубком хвоста и с укором скосила на мальчишку усталые лиловые глаза.

Как только из-за тележки высунулась голова хозяина — Михи Безарашвили, Снайпер осклабился во весь рот и даже помахал рукой.

— Не сломалось ли чего, дядя Миха? Могу пособить…

У Михи от возмущения глаза полезли на лоб, и Снайпер осекся на полуслове.

— Ты чего зубы скалишь, ровно кунак мой? Видишь, ноги сами привели тебя на расправу. — Миха обрубил хворостину потолще и обежал тележку. — Ну-ка, обожди меня минутку!..

Но Снайпер уже не слушал его. Он со всех ног припустил под гору. Миха бросился за ним и уже настиг было мальчишку, но тот, переменив направление, подался наверх. Минут десять они, к удивлению лошадки, носились вокруг телеги. Наконец Миха сообразил вскарабкаться на воз хвороста, но тогда Снайпер опять во все лопатки понёсся вниз.

Дорога была хорошая, а Миха бегал пошустрее многих мальчишек, и вот, когда он уже настиг своего врага и схватил было его за полы пальто, Снайпер свернул в сторону и, как заяц, помчался по тропинке, ведущей к монастырю святого Шио.

В первое мгновение Миха испуганно остановился, но, сообразив, что теперь мальчишке никуда не деться (не станет же он прыгать со скалы), затрусил за ним следом.

— Попался! Теперь-то тебе крышка!..

Снайпер зацепился обо что-то штаниной, здоровый клок с треском оторвался от штанов и затрепыхался на ветру. Ветки деревьев, колючки и кусты хлестали его по лицу, но мальчишка мчался что было духу. По обе стороны тропинки мелькали стволы. В поредевших ветвях путалось небо. Снайпер ветром несся по тропинке. Миха не отставал от него. Он дышал тяжело, но не сдавался. Тоненькая фигурка, маячившая перед ним, дразнила его, как заяц борзую. Так ворвались они во двор монастыря. Раза три обежали его вокруг, и вдруг мальчишка нырнул в открытые двери монастыря. Запыхавшийся Миха кинулся было за ним, но, сообразив, что шустряга Лукич мог спрятаться в любой нише и уйти у него из-под носу, решил взять мальчишку измором.

Он сел у входа на камень и крикнул:

— Ты в моих руках! Я за тобой не полезу. До утра просижу здесь, но тебя дождусь. А не вылезешь, так голодом заморю! Лучше уж сам выходи!

Из монастыря никто не отзывался. Прошло с полчаса.

— Мне некуда спешить, — проворчал Миха, устраиваясь поудобнее. — У меня вон и хворост уже нарублен и собран. Посижу подожду…

Прошло ещё полчаса.

Вдруг сзади, за монастырём, что-то тяжело шмякнулось на землю.

Миха прислушался, потом вскочил и обежал монастырь.

Недалеко от монастырской стены валялась четырёхгранная каменная плита. Немного поодаль, под старым огромным грабом, легонько шевелились заросли ежевики.

Миха глянул вверх, на узкое, как бойница, окно монастыря. Судя по всему, камень вывалился оттуда. Но если он упал у стены, отчего же колышутся эти заросли?

Миха пожал плечами, вернулся на прежнее место и сел у входа, чтобы ненароком не упустить Снайпера.

— Ладно, Лукич! Так и быть, надеру тебе уши и отпущу с богом, — почти дружелюбно пообещал он.

Но Лукич не появлялся. Солнце пошло за полдень.

— До каких пор ты думаешь там торчать? Выходи сейчас же!

Гробовое молчание было ответом. Вот и время обеда подошло.

— Не выводи меня из терпения, не то я взгрею тебя, вовек не забудешь!..

Стемнело, и Миха проголодался. Проголодался и пригрозил надеть мальчишку на шампур или даже съесть живьём, если тот не появится сейчас же. Но Снайпера «не соблазнило» это обещание. Тогда Миха нерешительно вошёл в монастырь.