Наталия Кузнецова - Ворона в сети

— Так и сделаем, — кивнул Ромка и вдруг больно сжал её руку. — Смотри!

Лёшка посмотрела и ахнула. Во дворе откуда-то появилась стройная женщина в чёрном блестящем плаще.

— Вот везуха! Не зря пришли! Лидия Александровна, погодите! — крикнул он громко.

Женщина не обернулась.

Ромка достал телефон и быстро пошёл за ней, Лёшка — следом. Должно быть, женщина почувствовала, что её преследуют, и прибавила шаг. Но Ромка не отставал. Тогда она, достав из сумочки телефон, почти побежала. И Ромка побежал тоже, стараясь её догнать и сфотографировать до того, как она зайдёт в свой подъезд.

А женщина ускорила бег, можно сказать, помчалась изо всех сил, и когда казалось, что её уже не догнать, вдруг высоким каблуком зацепилась за какую-то проволоку и, ойкнув, рухнула наземь.

Ромка с Лёшкой к ней подбежали, и она закричала как резаная:

— Уйдите от меня! Что вам надо? Я сейчас полицию вызову!

Она повернула к ним голову, и оказалось, что ей лет двадцать, не больше.

— Ой, — сказала Лёшка, — простите, пожалуйста, мы вас спутали с одной нашей знакомой — у неё плащ такой же. Вы нас что, испугались?

— А вы как думали! — воскликнула девушка. — Испугаешься тут, когда тебя преследуют сразу двое. Со мной такое раз уже было: малолетки налетели, сумочку отобрали, хорошо, что ничего другого не сделали.

— Но мы не такие.

— Вижу, — девушка с их помощью поднялась и, чуть прихрамывая, через арку прошла на улицу.

— Ошибся, бывает, больше такого не случится, — глядя ей вслед, сказал Ромка и направился к подъезду Лиды Смирновой.

Дверь им открыла полная женщина в зелёном халате. В руке у неё была бутылочка с соской.

— Вы ко мне? А, да, это вас Алёна прислала. Подождите, я сейчас вам фотографии принесу.

Она скрылась в комнате, через некоторое время вернулась с конвертом и со словами: «Вот всё, что нашла», — отдала его Лёшке.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Ромка, — вы кому-нибудь из ваших однокурсников рассказывали о фотогазете, которую Алёна Игоревна для вечера сделала?

Лида подняла брови.

— О фотогазете? Зачем? Кому?

Где-то в глубине квартиры вдруг закричал ребёнок, и она в нетерпении оглянулась.

— Плачет. Пора кормить. Ему четыре месяца, я от него почти что не отхожу и мало поэтому с кем-либо общаюсь. С Алёной разве что, и то только по телефону. А в чём дело?

— Вам Алёна расскажет. Спасибо и до свиданья.

Ромка ретировался и сам захлопнул за собой дверь.

— Значит, — сказал он, — из списка подозреваемых мы эту Лиду вычёркиваем. Ей та старая история с иконой сто лет снилась, раз у неё в таком возрасте появился ребёнок. И стройной её назвать ну никак нельзя, поэтому и про плащ было незачем спрашивать. Вообще-то я так и думал, что она окажется ни при чём. Художник этот куда подозрительней.

— И хорошо, что у нас, кроме него, никого больше нет, — поддакнула Лёшка.

— Вот именно, он остался один. Мы считай что у цели.

Ромка открыл конверт и просмотрел снимки.

— Гляди-ка, Лёшка, тут этого художника завались. И у церкви, и рядом с усадьбой. А вот он с мольбертом и тоже у церкви. А вот ещё — с Анной. Слушай, он же точно не знал, какие именно фотографии Алёна наклеила, потому и решил, стало быть, всё подряд уничтожить.

— Вот завтра всё и узнаем.

— Почему завтра? Давай сегодня!

— Но мы же с ребятами на завтра договорились, — запротестовала Лёшка. — И потом, уже поздно, мне скоро с Диком надо будет гулять. Да и маме что скажем? Неизвестно ведь, сколько мы там пробудем.

— Ох, как же ты любишь всё усложнять, — поморщился Ромка. — С Диком твоим, чтобы папу не беспокоить, Славка погуляет охотно, а маме я скажу волшебное слово.

Славка вывести Дика, конечно же, согласился. А маме Ромка сказал совершенно будничным тоном:

— Мамочка, мы с Лёшкой ещё хотим на выставку картин забежать. Так что не ждите нас скоро. — И с выражением добавил: — Пожалуйста.

— Куда-куда вы собираетесь забежать? — сделав паузу, переспросила Валерия Михайловна. Она очень хорошо знала, что её сын терпеть не может всякие выставки и музеи, и потому была крайне удивлена.

— На выставку. Вернее, на вернисаж, — с важностью подчеркнул Ромка.

И мама не смогла ему отказать.

— Ну что ж, идите, потом нам с отцом расскажете, что там видели.

А на город наползли свинцовые тучи, раньше времени потемнело, закапал дождь. Лёшка подняла воротник и тихонько вздохнула. Уж очень ей не хотелось идти в незнакомую галерею. И не то чтобы она была против картин, просто всему своё время. Прямо сейчас она не настроена их смотреть, куда лучше забраться с ногами в кресло и разговаривать с Катькой. К тому же если этот художник и в самом деле украл икону, то вдвоём, да ещё вечером, его не разоблачить, зато можно запросто попасть в опасную переделку. Но с Ромкой об этом разве заговоришь?

И она поплелась за братом.

До Садовой они добрались на метро, свернули в небольшой переулок и направились к сияющей вывеске «Галерея “ВладАрт”».

Тяжёлая дверь открылась легко. Правда, у входа им загородил путь какой-то мужчина, по виду охранник, и вопросительно поднял брови.

— Мы от Марии Андреевны, — наобум брякнул Ромка, и это сработало — охранник отступил в сторону.

Они вошли в большой, залитый белым ярким светом зал, по которому бродили празднично одетые люди и разглядывали картины.

— Не слабо, — отметил Ромка, снимая куртку в небольшой, но вместительной раздевалке, а Лёшка порадовалась тому, что, собираясь к Алёне, постаралась принарядиться.

Любителей живописи было много. По одному, по двое, небольшими кучками они менялись местами, переходя от одного полотна к другому, отовсюду слышались возгласы: «Колоритно! Чудесно! Мощно! Какие краски!»

У двух портретов, висящих один напротив другого, народу скопилось больше всего, а реплик слышалось меньше — люди понимали, что пустыми словами тут не отделаться.

Один из них, написанный художником в историческом стиле, назывался «Графиня». Надменная, со следами былой красоты старуха, отвернувшись от зеркала, с недоброй усмешкой взирала на зал. Её загадочный гипнотизирующий взгляд вызывал испуг. «Я всё про вас знаю», — казалось, говорил он.

— Какие у неё глаза проницательные, прямо в душу заглядывают, — отметила тихо какая-то женщина.

— Мне кажется, что это старуха из «Пиковой дамы», — прошептала Лёшка. — Видишь, у ног её рассыпаны карты: тройка, семёрка и туз.

— Эти карты считались магическими, — ответил Ромка.

— А это что значит? — Лёшка указала на столик перед зеркалом на портрете, где наряду с бронзовой чернильницей, гусиным пером и стопкой старинных книг блестели ноутбук и сотовый телефон.

— Должно быть, художник хотел сказать, что в ней уживаются старина с современностью.