Елена Матвеева - Кинжал Улугбека

В то время Покоритель Вселенной готовился к военному походу. Он изменил маршрут и завернул к Мираншаху, чтобы навести там порядок. Сына он отправил в ссылку, его прихлебателей наказал и вернул в казну ценности, подаренные им Мираншахом.

Отразилось ли падение отца-изверга на судьбе Халиля? Ничего подобного. Каждого из своих отпрысков Тимур ценил по его собственным достоинствам и заслугам. Внук радовал его разумом, смелостью и решительностью. А в немилость он впал за свое собственное самовольство. Халиль пошел против деда. Вряд ли кто решился бы на такое.

Халиль полюбил девушку из народа. В самом этом факте не было ничего необычного: определить ее в наложницы, и дело с концом. Но Халиль твердо решил на ней жениться. Взять в жены женщину низкого происхождения - скандал! Тимур так не делал, сыновья его так не делали и внуки. Слава Аллаху, ханских дочерей хватало! Дед запретил жениться на Шад-Мульк, Халиль не послушался.

Тимур был в бешенстве, но, побушевав, образумился. Ему предстоял поход на Китай, последнюю великую державу Востока, которую не топтала его конница. Халиль был нужен Тимуру: он назначил его начальником ташкентского войска. Однако Китай так и не был покорен - Потрясатель Вселенной умер в пути.

Охотников до Тимурова наследства оказалось предостаточно. Самый серьезный - Шахрух, считавший, что по праву сына империей должен владеть он. Но Халиль оказался проворнее всех, со своим войском он вступил в Самарканд, объявил себя государем и был им ровно четыре года.

За это время претенденты на трон не оставляли попыток лишить его власти. Двое из них пали жертвами убийств. А Самарканд в конце концов вместе со всей, империей достался Шахруху-счастливцу. Халиля он взял в плен, а с любимой женой племянника, простолюдинкой Шад-Мульк, поступил жестоко. Ее пытали, а потом предали позору, провезя по самаркандским базарам. Рассказывают, что Халиль, разлученный с женой, очень тосковал по ней и страдания свои изливал в писании стихов.

Ситуация с Халилем разрешилась так: Шах-рух заключил с ним договор, по которому тот отказывался от власти в Мавераннахре, а взамен получал жизнь, жену и городок Рей. Здесь он и обитал со своей ненаглядной Шад-Мульк еще два года до своего двадцатисемилетия, пока не умер. Шад-Мульк не смогла пережить смерти мужа и покончила с собой.

Эта светлая и печальная история любви необычна для средневекового Востока. Однако в бочке меда есть ложка дегтя.

Когда Халиль правил в Самарканде, Шад-Мульк играла там далеко не второстепенную роль. Врагов у Халиля было много. Его пытались свалить и оружием, и интригами, а тут, как назло, в Самарканде разразился голод. Роптало население и войско. Но возмущалась и верхушка общества, и в этом была изрядно повинна Шад-Мульк. Вельможам не нравилось поведение горячо любимой государевой жены. Уж слишком большую власть она взяла над Халилем, лезла в государственные дела и казну, простых людей делала полноправными министрами. И еще одну серьезную ошибку она допустила: уговорила Халиля выдать замуж жен Тимура за эмиров и военачальников, чтобы приобрести их расположение. Дипломатический ход не оправдал себя. Цариц отдавали замуж за людей, стоящих несравнимо ниже по своему положению, что было неслыханно и всеми осуждалось. Так что можно сказать, в падение мужа Шад-Мульк внесла свою скромную лепту. А еще историки пишут, - и это самое тяжкое обвинение, - что героиня нашей романтической повести отравила жен Тимура - Сарай-Мульк-ханым и Тукель-ханым.

- Воспитательницу мужа и Улугбека? А как на это реагировал Халиль? - изумилась Гера.

- Об этом ничего не сказано.

- Или не знал, кто отравитель, или простил, - сказала Варя.

- А разве жены играли в политике какую-нибудь роль? - спросила Гера. - Я думала, что они сидели взаперти в своем гареме и бездельничали.

- Изрядную часть жизни жены, наложницы, невестки и малые дети проводили в пути, они сопровождали мужчин на войну. А некоторые восточные дамы даже государством управляли. Такие, как мать Улугбека, - ханская дочь Гаухар-Шад. Пока Шахрух молился и читал божественные книги, она занималась политикой. Женщиной она была незаурядной, большой интриганкой и обладала железной волей, замешенной на высокомерии. Один из ее предков спас жизнь Чингисхану, чем она кичилась, как, впрочем, и весь ее род. Гаухар-Шад вертела мужем как хотела, а когда он умер, не предавалась безутешному горю, а попыталась сохранить власть, посадив на трон любимого внука. Она была на пятнадцать лет старше Улугбека, но он в свои пятьдесят пять лет был дряхл, немощен, потерял почти все зубы, старик стариком, а она в семьдесят - здорова и энергична. Царица пережила Улугбека и других детей и внуков, козней не оставила до последнего вздоха, а кончила жизнь в тюрьме, куда была посажена по обвинению в интригах и убита. Так что женщины Востока были разные.

- А ведь я мог не выбраться, и никто бы меня не нашел, - сказал Паштет Варе, а когда она сухо заметила: «Но ведь выбрался же»,- вздохнул и показал ей рисунок Лерыча.

- Посмотри, как могила устроена. Здесь она показана в разрезе. Сначала рылась большая спусковая яма, от нее в сторону Мекки под прямым углом отходила погребальная камера, куда клали покойника в саване. Потом ход из спусковой ямы в камеру замуровывали гуваляками - кусками глины, а саму яму засыпали. Наверху строили мавзолей. Под нынешним холмом его остатки. А вот дырка, в которую я провалился. До поверхности здесь метра четыре, Лерыч говорит. Сегодня он посмотрит и скажет точнее.

- Мне тебя нисколечко не жалко.

- Могла бы и пожалеть. Спиноза болит и все тело. И руки. Смотри, как пальцы распухли.

- Когда я узнала про тебя вчера, мне дурно стало без всякого разреза могилы и твоих спусковых ям. Но теперь ты хочешь, чтобы я всю оставшуюся жизнь рыдала над тобой?

- Ладно. Всю жизнь - не надо, - милостиво согласился Паштет и протянул ей красный прозрачный шарик, который нащупал в кармане. - Дарю. Сувенир из могилы.

- Что это?

- Рубин, конечно.

- Иди ты… Какой-то потертый. Стеклянная бусина? А где дырочка?

- При Караханидах в бусинах не делали дырок.

- Врешь, что из могилы!

- Крест на пузе, как говорит мой отец, - обиделся Паштет.

Утром, еще до завтрака, Лерыч сам отнес к Турдали-ака кувшин и сопроводительное письмо в институт археологии, а потом при большом стечении наблюдающих Паштету была сделана перевязка. По пути на городище осмотрели холм над могилой и лаз, куда накануне ухнул Паштет. Дыру закрыли щитом и обнесли колышками с натянутой веревкой, чтобы никто туда не провалился. Все жалели, что раскопки могильника откладываются. И, оказалось, отложились они на значительно больший срок, чем можно было предположить, потому что на следующий день случилось нечто совсем невероятное и ужасное.