Наталия Кузнецова - Дело о шаманском талисмане

— Здрассьте, — сказал за всех Ромка.

— Здравствуйте, — приветливо ответил старик. — А не поздновато ли надумали кататься?

— Мы не за веслами. Мы поговорить пришли.

— Тогда присаживайтесь. — Еремеич указал на низкий простенький топчан. Сам он сидел у окна, чтобы быть ближе к свету. На коленях у него лежала старая клетчатая рубаха, и он, далеко отставив руки, щурился и тщетно пытался попасть кончиком нитки в игольное ушко.

— Давайте я вам помогу, — сказала Лешка.

Она отобрала у старика швейные принадлежности, ловко вдела нитку в иголку и принялась зашивать порванную рубашку.

А брат сразу приступил к расспросам.

— Александр Федорович, племянник Маргариты Павловны, вам сказал, что недавно ездил с вами на рыбалку. Так?

— Так, — закивал старик.

— А не помните, в какой день это было?

— Постой, дай припомнить. — Еремеич пошевелил губами. — В воскресенье я не смог поехать, сам занят был, в понедельник ветер сильный поднялся. Во вторник это было, вот когда.

— И все его друзья с вами ездили?

— Сережка с Витькой-то? Они и мои друзья тоже. Я их всех троих с малых лет знаю, они со мной рыбачили, когда еще такими, как вы, были. — Старик замолчал и углубился мыслями в прошлое, но Ромка вернул его в сегодняшний день новым вопросом.

— И во сколько же вы туда поехали?

— Во сколько? Сейчас я тебе точно скажу. С Сережей и Витей мы встретились в пять вечера здесь, на реке, и сразу на озеро поплыли. А вот Александр и Глеб к нам позже присоединились, прямо из Москвы на своих автомобилях подкатили.

— А это когда было? Они во сколько приехали? — опередив Ромку, вдруг спросила Лиза.

— Да уж темнело. Сначала один, потом второй подъехал, работа их задержала. Оно и понятно, нынче у всех дела, это я на пенсии, могу рыбачить сколько душе угодно.

Лешка отдала старику зашитую рубашку, и он рассыпался в благодарностях.

— Сам бы я над ней час сидел, глаза-то слабые стали. Завтра утречком снова на рыбалку пойду, ее и надену. Спасибо тебе большое.

— Не за что, счастливо порыбачить, сказала Лешка.

Ромка тоже пожелал Еремеичу удачной рыбалки и тоже с ним попрощался. А когда очутился на улице, развел руками:

— Значит, и в самом деле Сергей здесь ни при чем, Еремеич врать не станет. Кто же тогда мог оставить у него этот кулон?

Лиза подобрала с земли огромное спелое яблоко, подбросила его вверх, ловко поймала и подняла руку, как на школьном уроке, призывая всех к вниманию.

— Я знаю, вам не понравится то, что я сейчас скажу, но вы меня все же послушайте. Англичане говорят, что у каждого человека в шкафу есть скелет. Племянник ваш очень хороший человек, я не спорю. Но и хороший человек может однажды совершить нехороший поступок.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что те деньги взял племянник? — вскричал Ромка.

— Да, — кивнула Лиза, — именно это я и хочу сказать. Он стал бизнесменом, а для этого ему был нужен начальный капитал. Что, если это были те самые деньжата, из того рюкзака?

— Да ты что, Лиза! — затрясла головой Лешка. — Этого не может быть. Этого не может быть никогда! Ты так говоришь, потому что не знаешь его так, как мы его знаем! Рома, Артем, скажите же ей, что этого не могло быть ни в каком случае.

При всем своем уважении и прочих чувствах к Лизе Ромка присоединился к сестре.

— Если он и мог присвоить те деньги — хотя я уверен, что он этого не делал, но допустим, чисто теоретически, что их взял он, — то стрелять в своего друга он никак не мог.

— Но он прекрасно знал, что на столе стоит глобус и что с Виктором от его выстрела ничего не сделается.

— Да зачем ему это было надо?

— Откуда я знаю, зачем. Может быть, для того, чтобы навести тень на Сергея. Или, скорее всего, чтобы все запутать. Иначе как он там оказался среди ночи в то же самое время? Зачем просил ни во что не вмешиваться? Не зря Виктор смотрел на него с таким подозрением. И гильзы потом не нашлись. Он мог их подобрать и спрятать.

— Но он сам сказал нам про алиби Сергея на тот день, когда пропало твое сердечко!

— А что ему оставалось делать, когда у Сергея оно действительно есть, ты легко мог это проверить. Он же знает, какой ты дотошный.

— Тогда получается, что и это твое сердечко у меня украл племянник? — вскричала Лешка.

— Получается так.

— Но этого и подавно не могло быть! Уж кого-кого, а его бы мы заметили в любой толпе.

— Не факт. Сама же говорила, что там было много народу, и вы ни на кого не обращали внимания.

— По-твоему, и разгром в вашем сарае учинил тоже он? Ни за что не поверю, чтобы он до такого опустился!

— Об этом я не говорю. В ваш сарай мог влезть какой-нибудь бомж, калитка-то в то утро и вправду не была заперта.

— Но зачем тогда ему понадобилось искать куртку? — снова поддержал сестру Ромка. — По твоей логике, она принадлежит ему, и я бы на его месте о ней и не вспоминал. А он снова меня просил ее поискать.

Но Лиза и этому нашла объяснение.

— А найти куртку он хочет затем, чтобы никто другой ее не увидел я не узнал, что она принадлежала ему. Помнишь, тогда, на пляже, оба его друга собрались ее искать, а он их опередил и потащил тебя к себе во двор? Неспроста все это было. Если бы так рассуждала Лешка, Ромка бы на нее накричал, и дело с концом, но Лизе грубить он не мог и потому спокойно заметил:

— Когда племянник приедет, я поговорю с ним начистоту и все-все у него вызнаю. Во всяком случае, постараюсь понять, правду он говорит или нет. Хотя, повторяю, этого не может быть, я уверен в этом на двести процентов.

Лизин запал кончился, она дернула плечиком и больше ничего не возразила. А Ромка тоже подобрал с земли яблоко, откусил половину и внезапно почувствовал жуткий голод. И еще, что самое ужасное, у него вдруг забурчало в животе, и он испугался, что это бурчание услышит Лиза. Он устремился вперед, обернулся и крикнул:

— Не приставайте! Я есть хочу!

— А мы, думаешь, не хотим? — отозвалась Лешка. — Из-за тебя все голодные. Не могли же мы сесть за стол, когда ты был неизвестно где, то есть в собачьей будке.

Друзья примчались на кухню, ожидая, что их там давно ждет горячий ужин. Но на плите ничего не варилось и не жарилось, и никто не встретил их попреками, что они где-то шляются, забыв о еде.

— Наша кормилица опять прохлаждается. Совсем от рук отбилась, — шутливо покачал головой Ромка и распахнул холодильник.

— И пусть себе прохлаждается. Нам можно гулять, а ей, что ли, нет? Сами найдем,- что поесть, не вечно же Нине Сергеевне с нами возиться, — Лешка отобрала у него холодные котлеты, оттеснила от холодильника и вынула все остальное.

Вскоре ужин был готов, и все уселись за стол. Дик крутился тут же, выпрашивал еду. Кинув своему любимцу полкотлеты, Лешка о чем-то вспомнила, сузила глаза и обратилась к брату: