Питер Акройд - Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Предводители протестантов начали действовать сообща; в их числе были сэр Томас Уайетт, сын известного поэта, а также герцог Суффолк вместе со своими тремя братьями. Сам Суффолк приходился отцом Джейн Грей, королеве на девять дней. К ним присоединился и Эдуард Кортни, возможно обиженный отказом Марии. Они вступили в сговор с французским послом, чьей стране решение королевы вступить в брак с наследником испанской короны нанесло оскорбление. Если одни мятежники просто выступали против испанского присутствия, то другие были убежденными реформаторами, которых не устраивал возврат к католичеству. Часть восставших принадлежала к военным кругам, сформировавшимся при герцоге Нортумберленде и Эдуарде VI. Предполагалось, что первыми поднимутся Корнуолл и Девоншир; Томас Уайетт должен был отвечать за свой родной Кент, а герцог Суффолк — поднять волнение в Мидлендсе (Срединных землях / Центральной Англии). Затем все отряды сошлись бы в Лондоне, где они рассчитывали получить теплый прием.

Первые две недели нового года заговорщики оставались в Лондоне, однако в то время Эдуард Кортни стал проявлять признаки нерешительности. По собственному признанию, он верил, что королева все-таки сочетается с ним браком, и задерживался в окрестностях королевской резиденции; затем Кортни заказал себе богато украшенный придворный костюм и неосторожно высказался о том, что ему было известно. Допросив его, канцлер Стивен Гардинер многое узнал о заговоре. Тогда канцлер вызвал в Лондон одного из заговорщиков — сэра Питера Кэрью. Тот запаниковал и попытался поднять мятеж в своем родном городе Эксетере; Эксетер не восстал, и Кэрью бежал во Францию.

Томас Уайетт, приведенный в замешательство этими неожиданными и неприятными известиями, призвал жителей Кента к восстанию. 25 января церкви по всему графству зазвонили в колокола, подавая сигнал тревоги, и была издана прокламация, согласно которой испанская армия готовилась пересечь море, чтобы завоевать Англию. Уайетт захватил пушки с пришвартованных в Медуэе кораблей и перевез их в свою крепость в Рочестере. В первые дни восстания королева не проявляла тревоги. «Подождем, пока прибудет принц, — говорила она, — и все будет хорошо». Однако такое отношение было небезопасно. У Марии не было армии, и она боялась, что многие члены тайного совета в глубине души желали победы повстанцам. В городе согласились выделить пятьсот человек из специально подготовленных отрядов — не только для защиты столицы, но и для обеспечения безопасности королевы.

Король Франции обещал послать на помощь восставшим восемьдесят судов, и эти новости каким-то образом достигли английского двора. Французский посол находился под пристальным наблюдением, а одного из его гонцов арестовали. У него было обнаружено несколько зашифрованных сообщений от самого посла, а также копия письма леди Елизаветы к ее сестре. И хотя признаков государственной измены найти не удалось, подозрения все равно возникли. Чем могло письмо принцессы заинтересовать короля Франции?

Герцог Норфолк повел отряды лондонцев на Рочестер, но на подходе к мосту, к своему ужасу, увидел, что его солдаты переходят на сторону Томаса Уайетта. Кругом раздавались крики: «Уайетт! Уайетт! Мы все англичане!» Герцог Норфолк с несколькими офицерами в страхе за свою жизнь поскакали прочь. Тогда на мосту показался сам Уайетт. «Все, кто останется с нами, — объявил он, — добро пожаловать. Все, кто решит уйти, — пусть уходят». Так его войско пополнилось на триста-четыреста вооруженных воинов. Казалось, восстание имело все шансы на успех. Если бы Томас Уайетт пошел на Лондон немедленно, ему могли бы открыть ворота города.

Оказавшись беззащитной, королева тем не менее оставалась непреклонна и не теряла решимости. По улицам города она проехала до ратуши, где провела встречу с жителями Лондона. Ее голос звучал настолько низко, что его часто сравнивали с мужским, а пронизывающий взгляд мог внушать не только уважение, но и страх. Со ступеней ратуши Мария обратилась к горожанам. Будучи законной королевой Англии, она взывала к любви и преданности лондонцев перед лицом самонадеянного мятежника, намеревавшегося «подчинить закон своим прихотям и дать волю мошенникам и прочим жалким смутьянам, чтобы те устроили всеобщий погром и разграбление». Одновременно Мария обещала созвать парламент для рассмотрения кандидатуры Филиппа в качестве своего супруга; если палаты лордов и общин отвергнут его, то королева забудет о нем.

Ее отвага и выдержка произвели на лондонцев сильное впечатление. На следующий день 25 тысяч вооруженных горожан встало на защиту королевы от посягательств Уайетта и его людей. По прибытии в Гринвич из Рочестера отряд мятежников перешел на южный берег по Лондонскому мосту и обнаружил, что ворота закрыты. Уайетта объявили предателем, а за его голову назначили награду в сто фунтов стерлингов. В ответ Томас Уайетт стал носить шляпу, на которой крупными буквами было написано его имя.

Положение сообщника Уайетта герцога Суффолка выглядело весьма неутешительно: его попытка поднять бунт в Мидлендсе окончилась неудачей; герцог бежал в одно из своих имений, однако его местонахождение выдал егерь. Вместе с Суффолком восстанием в Мидлендсе должен был заниматься лорд Джон Грей, дядя несчастной Джейн Грей; два дня он скрывался в полом стволе старого дерева без пищи и воды. Но его также обнаружили. Семейству Грей пришел конец.

Лондонский мост был теперь перегорожен, и Уайетт в нерешительности стоял перед ним под прицелом тауэрских пушек. Пересечь реку не представлялось возможным. После долгих сомнений и разного рода совещаний Уайетт со своим отрядом решил поехать к Кингстонскому мосту, откуда мог возобновить наступление на Лондон; его друзья, находившиеся в городе, обещали теплый прием. Поэтому на следующее утро Томас Уайетт отправился в путь в сопровождении отряда из полутора тысяч человек, а также нескольких орудий, добытых с медуэйских кораблей; в четыре часа пополудни его войско достигло Кингстона. Часть моста оказалась разрушена, а на противоположном берегу реки дежурила стража; стражники сбежали, и Уайетт приказал починить мост, используя пришвартованные неподалеку баржи. После переправы он вновь пошел в наступление на Лондон.

Между двумя и тремя часами ночи королеву разбудили со словами, что ее ждет баржа, чтобы отвезти в безопасное место — Виндзорский замок. «Ехать мне или остаться?» — спросила королева свое ближайшее окружение. Лучший совет она получила от испанского посла. «Если поедете, — начал он, — о вашем бегстве станет известно, город восстанет, Тауэр будет захвачен, а узников выпустят на волю. Еретики станут убивать священников, и Елизавету объявят королевой». Сила этого довода убедила Марию.