Линн Понтон - Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

С этого момента я поняла, что мне лучше ничего не спрашивать, и решила хотя бы следовать за ним.

— Так, что ты думаешь, как мы можем помочь твоим родителям с этим?

— Мой папа, вероятно, скажет, что получил нового сына. Дома он читает все те книги, которые вы ему дали. С ума сойти.

— Что в этом неразумного?

Ян повернулся к окну так, чтобы я не могла видеть его лица.

— Он думает, что со мной что-то неладно. Похоже, что он ищет какой-то ответ, что-то для починки, как он это делает хирургическими методами. Я знал, что он будет действовать подобным образом. Вот почему я никогда не говорил ему.

— Давно ли ты знаешь об этом?

Ян посмотрел на меня в упор. Я не была уверена, удивлен ли он моей прямотой.

— С восьми или девяти лет, а может быть, и раньше. Знаете, я так восторгался им. Он спасает жизни детей. Я хотел быть похожим на него. Знает ли он об этом? Похожим только на него, — Ян заплакал, не таясь.

— Ян, с твоей стороны было смелым поступком вернуться домой. Способен ли ты или твой отец разговаривать обо всем этом?

— Нет. Он только продолжает читать эти проклятые книги. Это так смешно. Несколько лет назад я прочитал те же самые книги.

— Что в этом смешного? Ты старался изучить их, а теперь он. На что это чтение было похоже для тебя?

— Я уверен, что не на то же самое, что для него. Он пытается рассчитать способ, чтобы исправить меня.

— Ты думаешь, что он так делает?

— Да. Это заставляет меня чувствовать себя извращенцем. Вы дали моей маме номера телефонных служб, и даже подростковой. Она позвонила им, и они прислали ей целую кучу всего. Она тоже читает.

— Ты когда-нибудь разговаривал с людьми из подростковой службы доверия?

Он посмотрел на меня и сказал:

— Вы не будете им все рассказывать, ладно? Вы не должны сообщать доверенную вам информацию.

— Я говорю родителям о некоторых вещах, когда это угрожает безопасности детей. Но сохранять в тайне большую часть доверенного мне — это моя работа.

— Я работаю в подростковой службе доверия. Разговоры с другими ребятами помогают мне разобраться с моими собственными делами. Когда я делаю это, то чувствую себя похожим на папу. Как будто я помогаю ребятам.

— Наверное, ты делаешь это. И, вероятно, ты во многом похож на своего отца.

— О, боже, — проревел он, улыбаясь.

Я засмеялась.

— Разве это плохо?

— Я полагаю, сейчас не лучшее время спрашивать об этом. Я имел в виду, что меня всегда восхищало многое в нем. Но я всегда знал, что он болезненно отреагирует, если узнает это обо мне. Такая реакция не говорит об открытости его сердца и ума. Как странно. Он лечит детские сердца. Почему же его собственное так закрыто?

Метафора Яна была сильна. Но я не хотела упускать нить разговора кое о чем еще.

— Ян, ты сказал «если» твой отец узнает.

— Если, когда, когда-нибудь.

— Ну, каких действий ты хотел бы от него?

— Я думаю, поддержки. Похоже, что не все зависит от него.

— Ты думаешь, он верит в это?

— Я знаю, что верит. Но ничего не может с собой поделать. Однако это не исправляет положения.

Несколько дней спустя я еще раз встретилась с Марлен и Питером. Я спрашивала Яна, не желает ли он присутствовать, но тот уклонился, пожелав мне удачи. Он сказал, что дома все нормально. Напряженно, но нормально. Сидя с Марлен и Питером, я именно так и ощущала ситуацию: стало лучше, но сохранялось подспудное напряжение. Уже через несколько минут Питер начал с пристрастием допрашивать меня.

— Доктор Понтон, я прочел некоторые из ваших книг. Вы полагаете, что в молодости сексуальная идентификация изменяется из-за рискованных поступков и других вещей. Тогда вы должны верить, что Ян проходит через фазу.

— О какой фазе вы говорите?

Лицо Питера быстро покраснело. Он собирался задавать вопросы, на которые мне полагалось отвечать.

— Ну, он проходит через гомосексуальную фазу, и с вашей помощью...

— С моей помощью?

— Мне хотелось бы знать, выйдет ли он оттуда. Если он не может, то я должен буду примириться с этим.

Наконец он задал вопрос, который я ожидала:

— Отчего это произошло?

Я тщательно подбирала слова.

— Марлен и Питер, я хотела бы, чтобы существовал ответ на этот вопрос. За эти две недели вы много прочитали о юношеской сексуальности. Есть много идей о том, как развивается сексуальная ориентация и как она изменяется. Несколько работ указывают на роль биологии. Многие подростки, как и дети, испытывают сильные влечения к тому же полу. Предполагается также, что важную роль играют взаимоотношения, культура и общество. Очевидно, для каждого это происходит по-своему.

— Так что здесь у Яна своя собственная история... — первый раз заговорила Марлен.

— Что я хотел бы узнать, так это гомосексуалист ли он или это будет изменяться, — перебил ее Питер.

— Марлен, — сказала я, — Вы правы. Для Яна очень важна его собственная история, и он только начал делиться ею с вами со случайного момента, выбранного не им. Его история очень важна. — Затем я повернулась к Питеру, чувствуя его взволнованность. — Я не думаю, что могу ответить на ваш вопрос, Питер. Я полагаю, что в течение жизни сексуальная ориентация может изменяться, но эти изменения происходят в личности и более связаны с ее интересами, предпочтениями и другими событиями жизни, нежели с чем-либо еще. По моему разумению, было бы серьезной ошибкой считать, что вы обнаружили у Яна фазу.

— Так вы думаете, что он гей? Постоянно?

— Я не знаю, но думаю, что теперь вам нужно осторожно прислушиваться к тому, что он говорит, и поддерживать его, насколько вы можете.

— Так вы не можете помочь ему измениться?

— Питер, он не хочет изменяться! И я не могу сделать его нормальным, если вы спрашиваете именно об этом. — Я подумала, что должна попытаться снова. — Питер, сейчас очень важное время для Яна. Ему нужна ваша поддержка.

Питер откинулся на спинку стула. Я увидела, что он старается сконцентрироваться на том, что я только что сказала.

— Какую поддержку я могу ему дать?

— Несмотря на то, что эта ситуация вынужденная, ваш сын осознает свои сексуальные желания и начинает разговаривать о них с другими. Это очень важное время.

— Он рассказал об этом своей лучшей школьной подруге Мартине, — снова заговорила Марлен.

Питер выпрямился.

— Он сказал?

— Почему это удивило вас? — спросила я.

Питер криво усмехнулся.

— Ну, это иронично, вы не думаете? Я задаю вопросы, желая исправить своего ребенка, а он хочет разговаривать со мной о том, как быть геем, и получить мою поддержку... На мой непросвещенный взгляд, я попал в центр урагана.

— У вашего сына много мужества. Он очень любит вас, любит обоих, — я смотрела в глаза Марлен.

— Я не думаю, что с моей стороны было большой храбростью читать его дневник, — сказала она.