Андрей Усачев - Дед Мазай и другие

В избу вошел Мазай с охапкой дров. Дед споткнулся об оставленный у порога совок, и дрова с грохотом полетели на пол.

Перс упал с печки и – наконец-то! – накрыл мышь. Муму, вздрогнув, выронила книгу. Она нагнулась, чтобы ее поднять и вдруг взволнованно залаяла…

На рисунке был изображен потерпевший кораблекрушение Робинзон Крузо.

И вот дед Мазай – в телогрейке и ушанке, с топором и чайником, привязанными к поясу – снова собрался в дорогу. Он открыл шкафчик: полки были пусты…

– Эхе-хе! – почесал он в затылке. – Без провизии далеко не уплывешь!

Но добрые дела не забываются. Зайчиха поманила деда к окну: на берегу была сложена пирамида из кочанов капусты.

Мазай отплывал. Корма лодки была загружена капустой. С косогора деду махали лапами спасенные зайцы…

Моряк Робинзон, проведя на необитаемом острове 22 года, уже не ждал от жизни ничего хорошего. Однако по привычке делал зарубки и ежедневно наблюдал за морем. Забравшись на верхушку пальмы, Робинзон смотрел в подзорную трубу. У него на голове сидел попугай с подзорной трубой поменьше…

Заметив проплывающий корабль, Робинзон выстрелил из мушкета.

Услышав его сигнал, Пятница разжег на вершине горы огонь, начал скакать вокруг костра и дико вопить.

Судно, до этого державшее курс на остров, мгновенно сменило направление.

Робинзон безнадежно вздохнул. Вздохнул Пятница. Вздохнула привязанная к пальме коза…

Лишь попугай с подзорной трубой продолжал крутить головой во все стороны.

Неожиданно в окуляре появилась лодка со стариком в шапке-ушанке и кочанами капусты. Это был дед Мазай.

Старик на секунду оставил весла, снял ушанку и вытер пот со лба. Как-никак, тропики. Жарко.

Попугай заорал на пяти языках и клюнул задремавшего Робинзона в макушку. Отчего ружье выстрелило.

И вот уже лодка Мазая, груженая бананами и кокосами, увозила Робинзона с острова.

На берегу их провожали Пятница и коза. Пятница махал книгой Муму, а коза – капустным листом.

Вернув Робинзона в Англию, Мазай поспешил домой. Надвигалась зима, и лодка могла застрять во льдах.

Вернулся старик не с пустыми руками. Из тропиков он привез огромный кокос.

Зайчиха, Муму и обрусевший – весь в репьях – кот, разглядывая волосатый орех, обнаружили в нем дыру.

Из дыры вдруг выдвинулась маленькая подзорная труба.

– Каррамба! – заорал, пугая всех, попугай Робинзона. И, выскочив из кокоса, клюнул перса в плоский нос.

И снова пришла весна. По реке плыли льдины. Дед Мазай пилил дрова. Зайчиха выбивала коврик. Муму с книжкой в лапах, покачивалась в развешенных для просушки сетях, как в гамаке. А перс грелся на солнышке и наблюдал за петушиным боем. Точнее, это был не совсем петушиный бой: попугай Робинзона лупил деревенского петуха.

Петух, из которого летели пух и перья, наконец, бежал, и попугай уже собирался издать победный клич, как вдруг раздался пароходный гудок…

Зайчиха застыла с плетенкой в лапе, Муму уронила книгу, а дед Мазай распрямился.

Гудок прозвучал снова. Тревожное предчувствие охватило всех…

Раздался третий гудок. Океанский лайнер «Титаник», дымя всеми трубами, отходил от причала. Играл духовой оркестр. Ревела толпа провожающих. Пассажиры радостно махали в ответ с многочисленных палуб. Они и не подозревали, что впереди их ждет смертельная опасность…

Айсберг был таким огромным, что его можно было бы заметить даже из космоса. Но на океан опустился густой туман, и под легкомысленную танцевальную музыку судно быстро и неуклонно двигалось навстречу своей гибели.

До айсберга оставалось сто метров, пятьдесят, двадцать, десять…

Столкновение было неизбежно. И вдруг, буквально в метре от ледяной горы, пароход остановился, а затем потихоньку начал отходить назад.

Скрипела натянутая веревка, одним концом привязанная к воткнутому в корму «Титаника» багру, а другим – к маленькой лодке.

Отчаянно скрипели уключины…

Дед Мазай изо всех сил работал веслами.

Стальной гигант дал задний ход. Шестеренки времени закрутились в обратную сторону. И история стала другой.

А что было потом? И кого еще спас Мазай, мы вам точно сказать не можем.

Потому что это СОВСЕМ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ.