Светлана Лаврова - Загляни ко мне на Рагнарёк

— Давайте, — кивнул Данька.

— Что давать? — опешил Безголовый Фернандо.

— Вашу благодарность, — сказал Данил. — Причем безмерную. Награду нам давайте. Знаете, как сложно было изловить вашу шуструю черепушку?

— Ох, — сказал Призрак. — Не благолепно это, когда столь юные отроки требуют награду за доброе дело. Добрые дела следует вершить, не ожидая награды.

— Да ладно, — отмахнулся Влад. — Какая там награда.

— Ну уж нет, — толкнул его Данил. — Еще более неблаголепно, если пожилой хитрец заставляет вкалывать на себя двоих детей и даже не платит им за это.

— Цинь минь дао хань хвань балдао, — сказал Сунь-янь-в-инь, но что он имел в виду, никто не понял.

Тут Влад вспомнил и другое непонятное:

— А почему китайский призрак в момент сильного волнения призывал Аллаха? — спросил он. — Ведь Аллах — это мусульманский бог, а китайцы вроде не мусульмане?

Сунь-янь-в-инь покраснел, потом побледнел и с ужасом уставился на Безголового Призрака.

— Может, он перепутал Аллаха и Конфуция, — предположил Данил.

Безголовый Фернандо задумался. Думать ему было тяжко с непривычки. Сунь-янь-в-инь попытался перевести разговор на другое.

— Какая прекрасная погода, не так ли? — сказал он безо всяких «жуньмунь» и «дуньплюнь». — Дождик такой приятный…

Тут Безголовый Фернандо додумался и взревел:

— Ты — подлый обманщик! Ты не китаец, а мавр! Нечестивый сарацин!

— С чего это вдруг нечестивый, — возразил Влад, который тоже обо всем догадался. — Очень даже «честивый». Конечно, Сунь-янь-в-инь — никакой не Сунь-янь-в-инь, а какой-нибудь… ну, Сулейман, наверное. Это призрак того сарацина, с которым вы друг друга хором поубивали. Его призраку деваться было некуда, вот он и прибыл в замок, где уже обитал его убийца. Но вы, сеньор Фернандо, так свирепо его встретили, что он побоялся признаться в своем сарацинском происхождении и все эти столетия выдавал себя за китайца.

— Трус, — надменно бросил Фернандо.

— Сам безголовый, — огрызнулся бывший Сунь-янь-в-инь, а ныне Сулейман. — А у меня выхода не было. Если бы ты отказался принять меня в замке, то мне пришлось бы обитать в месте моей гибели, на том поле за лесочком. А знаешь, как это грустно — век за веком быть одному? Вдвоем-то нам весело было.

— Отговорки все это, — сказал Безголовый Фернандо. — Ты мне наврал. А я тебе верил… подружился с тобой…

— Поэтому я и не признавался, — опустил голову Сулейман. — С тобой в замке интересно было. А одному реять над полем — такая тоска.

— Все равно трус, — сказал Безголовый.

— Вызываю тебя на бой! — взвизгнул Сулейман. — За обзывание трусом!

Безголовый Фернандо снял голову, чтобы в бою не мешала, и размахнулся призрачным мечом. Голова тихо поползла к двери, делая вид, что она просто слегка гуляет.

— Эй, ребята, вы, конечно, сражайтесь на здоровье, — встрял Данька. — Но как насчет награды?

— Ах, какой ты настырный, о корыстолюбивый отрок, — поморщился Безголовый Фернандо. Не лицом поморщился, а всем туловищем, потому что лицо в комплекте с головой уже приближалось к порогу. — Будет тебе награда. Быстро загадывай желание, а то мне некогда.

— Одно желание мне, одно Владу, — поторговался Данил.

— Ладно, только быстро. Мне сражаться пора. Считаю до трех: раз, два…

— Пусть наш Урал и вправду будет таким, как ты рассказывал, — торопливо сказал Данил. — Жарким, приморским, с пальмами…

Безголовый призрак удивился всем организмом (кроме головы — она деловито перелезала через порог).

— Странное желание, — сказал он. — Урал и на самом деле такой жаркий… а если это не так, то стоит ли менять? Ты уверен? Конечно, я давно досчитал до трех, но я честный призрак. Ради справедливости спрашиваю еще раз: это действительно твое желание?

— Да, — сказал Данил, стряхивая пальцы Влада, дергавшего его за рукав.

— Тогда закройте глаза, — сказал Безголовый Фернандо. — Я бы тоже закрыл, но они опять куда-то с бежали…

— Если я поймаю твою опять сбежавшую голову, ты простишь меня за вранье? — спросил Сулейман.

— Прощу, конечно, даже если не поймаешь… но сначала надо посражаться, этого требует наша честь, — объяснил Фернандо.

— Мы уже давно закрыли глаза, — напомнил о себе Данил.

— Ну и глупо, — сказал Фернандо. — Давно пора открыть.

Данил открыл глаза и…

На самом деле было так:

В ла-манчском городке Алькасар-де-Сан-Хуан, в старинной церкви сохранилась запись о крещении младенца Мигеля де Сервантеса Сааведра, будущего автора романа о Дон Кихоте. Местные жители убеждены, что образ хитроумного идальго их знаменитый земляк списал с одного горожанина, дона Алонсо де Айона Гутьерре де Кесада (или Кехада), которого хорошо знал. Дон Алонсо был небогатым дворянином и жил в Алькасаре с женой Тересой де Мендоса и двумя дочерьми. Его считали чудаком, даже помешанным, смеялись над ним… а Сервантес сделал из безумца самого великого литературного героя Испании.

Но если бы Испания была дождливой, ее история сложилась бы по-другому.

— Дождь, — сказал дон Алонсо, глядя в окно.

— Дождь, — фыркнула Тереса. — Тоже мне новость. В Испании каждый день дождь. И куда ты это, муженек, собрался в такую погоду?

— Дела, однако, — сказал дон Алонсо. — С мельницами… то есть с великанами сражаться пора. Расплодилось этой нечисти по всей Ла-Манче. Куда ни плюнь — везде мельница… то есть великан.

— Зачем плевать в мельницы? — удивилась Тереса. — Полезная штука, зерно мелет. Опять чудишь, муженек.

— Великаны зерно не мелют, — объяснил дон Алонсо. — У них организм по-другому устроен. Они человечиной питаются.

— Мельницы? Человечиной? — удивилась Тереса. — Это уже не мельница, это мясорубка получается. Не чуди, муженек, оставь в покое бедные мельницы. Ты их уже столько извел — мельники очень обижаются.

— Пусть обижаются, а я на них войной пойду! — обрадовался дон Алонсо.

— Хороший хозяин в такую погоду собаку из дому не выгонит, — Тереса попыталась воздействовать по-другому.

— Я не собака, — объяснил дон Алонсо. — Я человек. Это звучит гордо!

— Да? — засомневалась Тереса. — Ну, тебе виднее. Но дождь очень мокрый.

— Это происки мельниц… то есть великанов, — объяснил дон Алонсо.

— Ну да, ну да… а ты их перехитри, — сказала Тереса. — Они ждут, что ты приедешь… а ты хитроумно останешься дома! И все тебя будут прославлять и называть «хитроумный идальго Дон Кихот Ла-Манчский!»

— Да? — удивился дон Алонсо. — Ну, ладно, тогда я остаюсь дома. Давно меня никто хитроумным не называл. Пора бы уж и назвать.