Светлана Лаврова - Загляни ко мне на Рагнарёк

Так дон Алонсо из-за дождя остался дома, не поехал сражаться с мельницами. И Сервантес так и не написал своего великого романа, а вместо этого написал длинный стих о дожде…

Данил открыл глаза, как всегда, до будильника. Все равно спать в такой жаре невозможно. Он прошлепал в ванную, мечтая о ледяном душе, но кран сказал привычное «пшик».

— Холодной воды нет, — заметил Влад, чистя зубы кипятком. — Одна горячая.

Изо рта у него шел пар, как у дракона. Умываться горячей водой не хотелось. На кухне мама раскладывала по тарелкам жареные ананасы.

— А пельмени? — спросил Данил. Он по понедельниковым утрам любил пельмени, они его как-то примиряли с начинающейся учебной неделей.

— Это что еще за пельмени? — удивилась мама. — Какое-то иноземное блюдо, я и не знаю.

— Его едят в холодных странах, — сказал Влад, морща лоб, будто что-то пытаясь вспомнить.

— Нет уж, раз вы живете на жарком Урале, то ешьте ананасы, — решительно сказала мама. — Вы еще картошки попросите — совсем уж экзотический продукт.

— А где дядя Сережа?

— У него солнечный удар.

— Он подрался с солнцем, и оно его ударило, — пояснил Влад.

— Нет, он подрался со своим начальником. Тот взбесился от жары и стал на всех кидаться. А Сережа его победил, связал и вызвал скорую.

— И заработал фингал, — весело сказал дядя Сережа, входя в кухню. — Ерунда, уже не болит. Почему кондиционер выключен?

— Он взбесился, как твой начальник, — сказала мама. — Вместо того, чтобы охлаждать, — нагревает. Ребята, вы опаздываете. Эй, куда? А брюки?

В школу было положено ходить в брюках — более удобные для жары трусы считались неприличными. Правда, брюки разрешали носить из легких тканей, но все равно было жарко. За приход в школу без брюк ставили двойки и вызывали родителей. Но мальчишки все равно иногда нарушали. Девчонкам проще — они носили такие короткие юбки, что, в сущности, это были очень широкие пояса.

Огибая толстую магнолию, братья вышли на остановку. Толпа, как всегда, и никаких маршруток. Остановка утопала в зарослях бананов — чтобы пассажиры не скучали и ели фрукты. Но на бананы уже никто в Екатеринбурге смотреть не мог. Рядом какой-то мужчина выругался — поскользнулся на банановой кожуре. Это была самая распространенная травма в городе — когда поскальзывались на банановой кожуре и ломали что-нибудь. Потому что бананов в городе было больше, чем урн, и кожуру бросали где попало. Сейчас в Екатеринбурге шла компания по замене банановых насаждений финиковыми. Дикие финиковые леса росли в районе Первоуральска и за Ревдой, а в Екатеринбурге их было мало — считались некрасивыми. «Со следующего года мы будем поскальзываться на финиках, а не на бананах», — радовалось областное телевидение.

— Не дождемся мы маршрутки, — сказал Влад. — Пошли лучше пешком, быстрее будет.

Пошли пешком. Навязчивый запах гниющих бананов преследовал их повсюду. У памятника Татищеву и де Геннину ребята привычно свернули налево. Основатели Екатеринбурга в набедренных повязках фасона XVIII века стояли на пьедестале, заросшем виноградом. Но это был невкусный сорт. Памятник Свердлову, например, обвивал любимый мальчиками виноград «Дамские пальчики», но Свердлов был им не по дороге.

— Первый урок математика, — вздохнул Влад. — Если бы физра, мы бы незаметно за лезли в море — и как будто давно там сидим. Не опоздали.

— Математика сегодня тоже в море, — сказал Данил. — Закон Архимеда будем проходить, про тело, погруженное в жидкость.

Уроки часто проводились на пляже и в самом море, это считалось полезным. Но Данилу больше нравились уроки в классах. Сидишь в прохладной комнате, яркий солнечный свет застрял в планочках жалюзи и не режет глаза. Сидеть удобно, писать удобно… не то, что в море, когда доска всплывает, мел тонет и шпаргалку на голом теле нигде не спрячешь.

За опоздание им, конечно, досталось. Потом Данил получил пару за сочинение про Муму. Как всем известно, Герасим, обеспокоенный тепловым ударом у своей собачки, бросил ее в прохладное море, но Муму по несчастливой случайности была укушена осьминогом и утонула от укушения. Данилу этот Герасим всегда был подозрителен, и он написал, что осьминоги не кусаются и что Герасим специально утопил беззащитную зверюшку, чтобы угодить барыне. И схлопотал двойку — за издевательство над классиком. Хотя это было не издевательство, а собственное мнение.

А Влад сочинение написал, как положено, зато задачу не решил. Потому что накануне отравился плодами фейхоа, росшими на пустыре за домом. И решил, что это хороший предлог, чтобы не делать домашку. Учительнница почему-то с ним не согласилась. Наверное, потому что фейхоа не любила, предпочитая знаменитые красноуфимские авокадо.

— Противно мне что-то, — сказал Данил на перемене. — Кажется, что все не так…

— Вот-вот, — оживился Влад и почесал шрам на руке. — Не пойму что, но что-то в жизни не так…

— А откуда у тебя этот шрам? — спросил Данил. — Странно, не могу вспомнить… что-то брезжит…

Влад поморщился:

— Наверное, дельфин укусил… нет, не то… по-моему, я поранил руку о конек — помнишь, в прошлом году мы катались на коньках на Песчаном… еще в прорубь лазали, а маме не сказали… ой…

— А у меня есть след от ожога! — заорал Данил. — Вот он! Мы ходили в зимний поход с ребятами и физруком! Мы жгли костер и я обжегся о котелок с похлебкой!

— А еще мы пекли картошку! — тоже заорал Влад. — Не бананы, а нормальную человеческую картошку! И Алексей Иванович учил нас, где проходят пегматитовые жилы, в которых растут изумруды и турмалины! И я нашел горный хрусталь! И провалился в полынью, но даже не чихнул!

— И заяц пробежал!

— И сова ночью ухала!

— А весной была гроза! И мы бегали по лужам!

— И носили не эти просвечивающие панталоны, а нормальные джинсы!

— И мама варила пельмени!

— А зимой с горки катались! А Алексей Иванович обещал сводить наш класс в поход на Полярный Урал и показать настоящие горы и ущелья!

Братья внезапно замолчали, уставившись друг на друга.

— Я все вспомнил, — сказал Данил.

— Я тоже, — сказал Влад. — Я, конечно, не настаиваю… но тебе очень нравится жить в этом чужом испекшемся городе, пропахшем тухлыми бананами?

Данил хмыкнул, потом задрал голову и закричал:

— Эй! Безголовый Призрак, а Безголовый Призрак! Переиграй все обратно!

— Не выйдет, — загремел с небес потусторонний голос. — Ты истратил свое желание, мальчик. Теперь всю жизнь ты будешь жить в этом чужом знойном городе. А ночью тебе будут сниться заснеженные лиственницы, новогодние елки, листопад в дендрарии, походы за опятами, метель над Историческим сквером, цветущие яблони, июльские грозы… Так тебе и надо.