Колетт Вивье - Дом на улице Четырех Ветров

— Счастье еще, что у немцев хорошие зенитные пушки, — подхватила мадам Гурр, — хоть бы они сбили несколько самолетов! Я…

Трубный звук заглушил ее голос. Это сморкался папаша Лампьон. И тут, словно по сигналу, все жильцы вытащили платки и начали шумно прочищать носы.

— Я… — повторила толстуха.

Тут все наперебой принялись кашлять, чихать и сморкаться, и подвал загудел от шума. А Фанфан, проснувшись, громко крикнул:

— Ура! Да здравствует бомбежка!

Видя, что никто не хочет ее слушать, мадам Гурр решила сорвать злобу на сыновьях.

— Ну, чего раскисли? — налетела она на них. — Эй, Луи́, что это ты все чешешься?

— Есть хочу! — угрюмо ответил Луи.

— Гляди-ка, и я тоже! — поддержал его отец. — А ну, мать, доставай еду!

Отстегнув крышку корзинки, мадам Гурр достала груду толстых бутербродов, и весь подвал наполнился аппетитным запахом ветчины. Покашливание прекратилось: все жильцы с завистью вдыхали дразнящий, давно уже забытый запах.

— Погляди на мальчишек, как они уписывают бутерброды! — шепнула мадам Моско на ухо мужу.

— Да, признаться, от этого зрелища уж очень есть захотелось, — сказал Моско. — Жаль, ты ничего не захватила, Оде́тта.

— А что мне было брать, вчерашнюю брюкву, что ли?

Стефан с бутербродом в руке слез со стула и подошел к Мишелю. Непомерно большая куртка доставала ему до самых икр.

— Привет, — промычал он с набитым ртом.

И, не дождавшись ответа, спросил:

— Ты сделал задачки на завтра?

Поглядывая на Жоржа, который с трудом удерживался от смеха, Мишель начал насвистывать.

— Ты сделал задачки? — не отставал Стефан. — Ну хотя бы задачку про поезда?

Мишель повернулся к нему, словно только сейчас его заметил.

— Задачку… — повторил он, растягивая слова, — задачку про поезда… Какую такую задачку?

— Ты что, все позабыл? Были ведь две задачки!

— Две задачки? — повторил Мишель, словно не понимая, о чем речь. — Ах да, две задачки… Ты сделал задачки, Жорж?

— Какие еще задачки? — переспросил Жорж. — Ах да, две задачки, задачки…

Подмигнув друг другу, мальчики снова принялись насвистывать. Лицо Стефана вспыхнуло под веснушками.

— Значит, не хотите ответить! — сказал он. — Ну и пусть! Плевал я на вас! Плевал!

— Зачем тогда лезешь к нам с разговорами? — осведомился Мишель.

— Да я просто так… Эй, что это у тебя торчит из-под пальто? А ну дай сюда! Большущий какой сверток!

Прежде чем Мишель успел сообразить, в чем дело, Стефан выхватил у него коробку. Бумага порвалась, открыв крышку.

«Маленький наборщик», — прочитал Стефан.

— Эй, ты что, наборщиком заделался? А что ты набираешь? Ну-ка покажи!

Жорж побледнел. Мишель закусил губу.

— Отдай мою коробку, болван! — заревел он, налетев на Стефана.

Тот стал отбиваться одной рукой — в другой он по-прежнему держал бутерброд, и ему пришлось выпустить коробку. Бечевка разорвалась, на пол посыпались зеленые листки.

— Жорж! Норетта! На помощь! — завопил Мишель.

Норетта и Жорж кинулись к нему. Луи тоже поспешил на помощь брату, и все пятеро, опустившись на четвереньки, начали торопливо подбирать с пола бумажки. Как только зеленый листок попадал в руки к кому-нибудь из Гурров, остальные сразу же его выхватывали. В шум перебранки вплетались тихие увещевания Моско и зычные выкрики мадам Гурр:

— Эй вы, бандиты, оставьте моих мальчиков в покое!

Наконец шум улегся. Противники поднялись с пола, перепачканные сажей и пылью. Победу одержала партия Мишеля: у братьев Гурр не осталось ни одной бумажки!

— Нечего сказать, молодцы! — мягко укорила их Эвелина Селье. — Порадовали вы нас!

— Это Стефан виноват, — задыхаясь, ответил Мишель, — это он…

— Не ври! — закричала мадам Гурр. — Ты сам на него налетел, уж я видела!

— А зачем он взял мою коробку? — не глядя на нее, возразил Мишель.

— Не ври! Не ври! — вопила толстуха, размахивая бутербродом.

Ее вопли опять заглушил трубный звук — папаша Лампьон снова начал сморкаться. Все как ни в чем не бывало вернулись на свои места. Мадам Гурр с оскорбленным видом завернулась в свою роскошную шубу и позвала сыновей. Луи подбежал к ней, но Стефан не торопился.

— А я знаю, какие это бумажки! — сказал он с торжеством в голосе. — Это листовки!

Мишель вздрогнул.

— Листовки? Ты что, спятил? Слыхал, Жорж?

— Вот кретин! — сказал Жорж. — Ну и кретин!

Но было видно, что он не знает, как теперь быть. Стефан с ухмылкой взглянул на него.

— Это листовки! — злорадно повторил он. — Это листовки против немцев!

Норетта, до сих пор молча прислушивавшаяся к разговору, вдруг достала из своего кармана зеленую бумажку, с виду точно такую же, как и те, из-за которых только что была драка, и издали показала Стефану.

— Норетта! — закричал Мишель. — Ты что?..

— Отстань! — оборвала его Норетта. — Мне надоело слушать этот вздор! Какие еще «листовки»? А если я тебе покажу эту бумажку, Стефан, ты отстанешь от нас?

— Тогда… отстану, — согласился Стефан, жадно поглядывая на зеленый листок.

— Ну и бери его себе, пожалуйста! Да ну вас! — прикрикнула Норетта на Жоржа с Мишелем, кинувшихся было к ней. — Подумаешь, какой секрет!

Друзья растерянно застыли на месте. Воспользовавшись их замешательством, Стефан схватил бумажку и торопливо поднес ее к свечке.

По мере того как он читал, лицо его вытягивалось. Под конец он молча вернул листок Норетте.

— Ну что, доволен? — ехидно спросила Норетта.

— Ладно, — буркнул Стефан. — Ма-ам, я хочу еще бутерброд…

Мадам Гурр торопливо вынула из корзины новый бутерброд, и в эту минуту раздался вой сирен, возвещавших отбой.

— Наконец-то! — воскликнула консьержка.

Все встрепенулись, поднялись и начали понемногу разминать занемевшие руки и ноги. Потом жильцы, зевая, зашагали вверх по крутой лестнице.

— Допекли мы предателей! — отпирая свою дверь, шепнул папаша Лампьон. — У меня нос распух, так сильно я сморкался! Спокойной ночи всем!

А Мишель, переступив порог своей квартиры, кинулся расспрашивать сестру:

— Ну и перетрусил я из-за тебя! Я уж думал, ты хочешь отдать Стефану листовку. А что ты ему подсунула?

Норетта молча протянула брату зеленую бумажку. На ней было всего несколько строк, набранных чьей-то неумелой рукой:

— Как? Когда ты успела это сделать? — оторопело пробормотал Мишель.

Норетта рассмеялась.

— Не угадаешь, — сказала она. — Уж больно ты важничал и напускал на себя таинственность! Противно было смотреть! Вот я и стащила твою коробку — хотела узнать, что в ней такое, — в тот раз ты спрятал ее в бельевом мешке. И я набрала загадки. Счастье, что бумажка была у меня в кармане: я прихватила ее, чтобы показать Соланж. А здо́рово я провела Стефана, а? Видел ты, какую рожу он скорчил? Вот уж чего он никак не ждал, правда?