Колетт Вивье - Дом на улице Четырех Ветров

— Ты что, издеваешься надо мной, со своей тревогой?!

— Да нет, мосье, честное слово, — забормотал Мишель, заливаясь краской, — честное слово, на этот раз все чистая правда.

— Что значит — на этот раз? — воскликнул учитель. — Выходит, раньше ты говорил неправду? Ставлю тебе единицу — вот так, и это тоже чистая правда!

Мишель сел, стараясь сохранить невозмутимый вид. Насмешливые голоса зашептали хором: «Тревога, тревога, тревога!»

— Болваны! — проскрежетал он сквозь зубы.

Менар подтолкнул его локтем.

— Не унывай, старик! Лучше скажи: принес?

— А как же! — ответил Мишель.

Он сразу забыл злосчастную единицу. Подумаешь, какая-то там отметка или еще дурацкие поезда из задачек — все это не имеет никакого значения. Он борется против немцев — вот что важно! Мишель с трудом дождался конца урока и, услыхав звонок, первым вылетел из класса.

— Во что будем играть? — закричал Муретт. — В высадку союзников, как вчера?

— Нет уж! — возразил Рюш, худенький курносый мальчишка. — Хватит с меня вашей высадки! Всегда только один Бобен командует!

Долговязый Бобен свирепо взглянул на него.

— Ну и что? — обрезал он. — Должен же кто-то быть командиром! А чем я виноват, если, кроме меня, никто не умеет «спикинглиш»!

— «Спикинглиш! Спикинглиш»!.. — передразнил его Рюш. — Нет, вы только послушайте! Да ты же, старик, ничего не знаешь по-английски, кроме «Хэлло, бойз!» Ты больше ничего и сказать-то не умеешь! Хвастун ты, и только!

— А ты умеешь? — огрызнулся уязвленный Бобен.

— Я-то! А ну-ка послушай: good morning, sir, the cat is on the moon, it’s a long way to Tipperary! [2] Здравствуйте, сэр, кошка на луне, долог путь до Типперери! (англ.). Ну, что скажешь?

Бобен пожал плечами.

— Какой же это английский? Галиматья какая-то, видно, ты сам ее выдумал!

— Я выдумал? Нахал ты — и больше ничего! Меня двоюродный брат научил! Это же настоящий английский, английский, английский!

— Врешь!

— Сам врешь! Ты так говоришь, потому что ни одного слова не понял и боишься в этом признаться! Ну скажи, что это: «The cat is on the moon»?

Бобен молчал. Взгляды всех мальчишек — коварные, выжидающие — были устремлены на него. Он понял, что надо срочно восстановить свой престиж.

— Плевал я на твои штуки! — заявил он. — Вам же хуже будет: отменим высадку, и конец! Давайте лучше играть в тревогу! То-то обрадуется Селье!

Насмешники сразу же переметнулись на его сторону.

— Ура! — закричали они. — Да здравствует тревога! Знаменитая тревога, которая так подвела бедного Селье!

— Так что же, пошли? — торжествуя, крикнул Бобен.

Мишель скривился.

— Я не пойду! — сухо отрезал он. — Я в девчачьи игры не играю!.. Ну, а вы как, ребята, со мной или нет? — загадочно произнес он.

Задавая свой вопрос, Мишель ни на кого не глядел, а между тем Менар, Рюш, Муретт и маленький Барру тотчас отошли от остальных и, таинственно улыбаясь, побежали за ним.

— Ну и актер! — закричал разъяренный Бобен. — Он совсем сдурел со своим заговором! Интересно, кем это он себя вообразил?

— Может, он вообразил, что он уже генерал! — захохотал низенький чернявый мальчишка.

Стефан вытянул рыжую голову.

— А какой у них заговор? — невинным тоном осведомился он.

Чернявый сразу перестал смеяться, а Бобен уставился на свои ботинки.

— Тебе приснилось, — сказал он. — Никто и слова такого не произносил!

— Ну как же так! Ты же сам только что сказал!..

— «Сказал, сказал»!.. Ах, ты вот что подумал, а я сказал: «выговор»! Ну да, Селье-то занял второе место по языку, потому что у него хороший выговор! А ты, балда, что подумал?

Стефан не стал настаивать. Он никогда не настаивал, когда дело грозило принять скверный оборот.

— Бррр, — сказал он, ежась, — я совсем замерз! Давайте, что ли, в чехарду?

Пятеро заговорщиков между тем забрались в велосипедный гараж в глубине двора за высокими липами.

— Наконец-то! Ушли! — прошептал, тяжко дыша, Мишель. — Сюда, ребята, живей! Вот они, листовки!

Он начал лихорадочно рыться в карманах, охапками вытряхивая из них маленькие зеленые листки.

— Ой как много! — воскликнул потрясенный Рюш.

— А ты думал! — гордо отозвался Мишель. — Всего шестьдесят штук! Думаешь, легко было их отпечатать! Вот из-за всего этого я и не успел задачку решить.

— Бедный Селье, — сказал маленький Барру, — схватил кол!

— Ничего! Долг — прежде всего! А текст знаете кто сочинил — Моско. Вот послушайте! До чего здо́рово!

Он откашлялся, чтобы прочистить горло, и торжественно прочитал:

РЫЦАРИ СОПРОТИВЛЕНИЯ

ВЕЛИКИЙ СОЮЗ ФРАНЦУЗОВ ЗА СВОБОДУ

Парижане! Час освобождения близок! Английские самолеты прилетают теперь каждый день, русские войска приближаются к границам Германии, и немцы уже дрожат от страха, хотя и стараются не показывать виду. Будьте готовы к восстанию, присоединяйтесь к нашему Союзу, вливайтесь в ряды Рыцарей Сопротивления, которые совершат замечательные подвиги и не отступят ни перед чем, чтобы удостоиться чести промаршировать под Триумфальной Аркой в День нашей Победы!

Да здравствует Свобода! Да здравствуют рыцари! Да здравствует Франция!

Ну что? Здорово?

Ответом было восхищенное молчание. Четверо мальчишек зачарованно смотрели ему в рот.

— Здорово! — воскликнул наконец Рюш. — А ты правда веришь, что мы промаршируем под Триумфальной Аркой? Нет, скажи, правда?

— Конечно! Кто храбро сражался, тому и почет! Представляешь, старик, как мы вшестером пройдем по Елисейским полям!

— Ладно, — как всегда, спокойно проговорил Менар, — все хорошо, но одно плохо. В листовке сказано: «Вливайтесь в наши ряды!» А как же людям вливаться, когда они не знают, где нас найти?

— Смотри… — растерянно сказал Мишель. — Я об этом и не подумал!.. Как же быть? Знаете что? В следующей листовке мы все укажем! А сейчас самое главное — подготовить общественное мнение! Это мы и сделаем! Теперь глядите: у меня с собой шестьдесят листовок, а нас — шестеро; выходит, по десять листовок на каждого. Вот, разбирайте. А я уж передам Моско его долю.

Четыре жадные руки протянулись к Мишелю. Он раздал листовки.

— А ты написал «рыцари» через «а», — заявил Менар.

— Ну и что? Так и надо!

— Нет, надо «рыцори»!

— Ты уверен? Да ладно, подумаешь, какая важность — правописание! Самое главное — распространить листовки! Сегодня ночью я все обдумал. Надо будет рассовать их в почтовые ящики и еще… В общем, всюду, где только можно…

— Жаль, что нельзя просто выбросить их из окна! — с горячностью воскликнул толстый Муретт. — То-то все бы глазели! Представляете? Ведь я живу на верхнем этаже!