Игорь Минутко - Костры на площадях

— А может, привидения ети души князей Вахрушиных? — прошептал кто-то.

— Проверить надо, — сказал Карасик.

— А как проверить?

— Очень просто! — Карасик хитро улыбнулся. — Завтра пойдем на кладбище пораньше, запрячемся возле склепа князей Вахрушиных и выследим все. Согласны?

Никто ему не ответил.

Федю мгновенно прошиб пот, и он тоже промолчал.

— Так согласны или нет?

— Завтра решим, — сказал Федя, и все с облегчением вздохнули.

Но решить они не успели.

Утром следующего дня Федя узнал тревожные новости: ночью прыгунки совершили три нападения на прохожих, при этом один из них, красноармеец, был убит; ограбили лавку колониальных товаров на базаре — сторож клялся, что видел множество прыгунков, которые обступили лавку, а заметив его, злобно захохотали. Что было дальше, сторож не знает, потому что, как он сказал, «лишился чувствий», а когда при шел в себя, был без дохи, без ружья и с кляпом во рту.

Все это Федя узнал из разговора отца с дядей Петей. Они сидели в пустой классной комнате под золоченой иконой и обсуждали создавшееся положение.

— Не то бандиты, — говорил дядя Петя, — не то еще какая контрреволюционная шайка.

— Скорее всего бандиты, — сказал папка. — Надо что-то делать, Петр.

— Совсем не бандиты! — закричал Федя. — Привидения это! На кладбище они живут.

— Перестань болтать ерунду, Федор! — У отца лицо стало сердитым.

— Не болтаю я! — обиделся Федя. — Мы вчера вечером их выследили. В склепе они живут. В склепе князей, этих… вот забыл фамилию. Карасик точно знает.

Внимательно посмотрели на Федю отец и дядя Петя.

— Не врешь? — спросил папка.

Федя нахмурился и не ответил.

— А Карасик кто такой? — спросил дядя Петя.

— Товарищ мой новый!

— Чего же ты молчал, Федюха! — Папка сильно сжал Федины плечи. — Беги за своим Карасиком! Да живо!

В дверях Федя услышал, как дядя Петя сказал:

— Возьмем бойцов шесть. Я думаю, хватит.

…Маленький отряд, вооруженный винтовками, осторожно подошел к самому глухому углу кладбища.

— Тута лазейка, — прошептал Карасик и отодвинул у забора доску.

За ним пролезли Федя, его отец, дядя Петя и еще шесть рабочих с винтовками.

— Пошли! — и Карасик уверенно повел всех по еле заметной тропинке, между могил, покосившихся деревянных крестов, белых мраморных памятников; колючий шиповник, уже совсем облетевший, с яркими красными ягодами цеплялся за одежду; шуршали под ногами опавшие листья.

— Вон склеп князей Вахрушиных, — прошептал Карасик.

И все увидели совсем рядом среди старых темных дубов большой мрачный склеп. Он был из серого гранита, потемневший от дождей и времени; два скорбных ангела стояли у тяжелой двери, опустив головы; а крыша была острой, как у теремка, железо проржавело во многих местах, и через него росла бурая трава; самую макушку крыши венчал позолоченный крест; мраморные ступени вели вниз, в усыпальницу…

Все это Федя разглядел сквозь ветки дубов, пока отряд осторожно приближался к склепу.

— Стоп! — шепотом приказал отец.

И все замерли.

— Смотрите… — с изумлением прошептал вдруг кто-то.

Из узкого окна склепа торчала железная труба, и слабый дымок курился над ней.

— Что же это такое? — прошептал Федя.

— Тише! — Карасик сделал страшное лицо; вдруг крайнее изумление расширило его глаза. — Гляньте!

Сбоку от склепа в густой чаще бузины сушились белые кальсоны.

— Вот тебе и привидения, — тихо сказал дядя Петя.

Подкрались совсем близко к склепу. И тут все услышали, что там, внизу, за тяжелой дверью наигрывают на гитаре. Хриплый голос пел:

— Ребята, в сторону! — приказал Федин отец. — Товарищи, внимание!

Щелкнули затворы винтовок.

— За мной! — скомандовал отец, и у Феди сердце забилось чаще: какой же смелый у него папка! Вот Федя еще немножко вырастет и тоже будет таким же смелым.

Врываются в склеп Федин отец и дядя Петя с наганами в руках, за ними — шесть рабочих с винтовками.

— Поднять руки! — слышит Федя голос отца.

Какое-то движение в склепе.

Что-то стеклянное падает и разбивается.

Тихо.

Федя и Карасик спускаются по мраморным ступеням, входят в склеп.

Тут тепло, даже душно.

Топится жаркая буржуйка.

Горят в разных углах несколько свечей.

На каменных гробах-плитах — бутылки из-под вина, соленые огурцы, сало нарезано толстыми кусками, хлеб, бараний бок; разбросана колода карт.

И стоят с поднятыми руками восемь человек — с пьяными, тупыми, ничего не понимающими лицами. Один из них в офицерском кителе без погон, молодой, заросший, опухший, держит в руках гитару. А сбоку у маленького узкого окошка свалены в кучу белые простыни и стоят, прислоненные к отпотевшей стене, высокие ходули.

«Вот оно что! — догадывается Федя. — На ходулях прыгали».

— А я думал, настоящие привидения, — разочарованно шепчет Карасик.

— Ну что же, господа прыгунки, — говорит Федин отец. — Отпрыгались. Давайте выходить по одному.

И тут яростно ударяет гитару об пол молодой человек в офицерском кителе.

Переломился гриф у гитары. Жалобно застонала она всеми своими струнами.

— Видать, нервный господин, — говорит дядя Петя.

— Скачук, произведите обыск! — приказывает Федин отец.

— Есть!

При обыске были обнаружены две дохи — бывшего хозяина скобяной лавки Петрухина и сторожа с базара, пустой кошелек девушки Кати, кошелка из-под яиц и другие награбленные вещи. А также в склепе были найдены разные съестные припасы, ящик с бутылками дорогого французского вина и три колоды карт. В одной из гробниц прямо на останках какого-то князя было спрятано оружие: два карабина, наганы и ручной пулемет английского образца в разобранном виде.

Так перестала существовать банда грабителей-прыгунков.

На следствии выяснилось, что банда состояла из уголовных преступников, которых деникинцы, отступая, выпустили из тюрьмы; возглавляли ее два белых офицера, оставленные в Васильевске для подрывной работы и диверсий.

…Наконец, выпал снег, и началась зима.

Ждали приказа о выступлении — так много новых войск прибыло в Васильевск, так шумно было кругом, так все жило нетерпением.

Федя тоже хотел скорее увидеть наступление Красной Армии. Только одно огорчило его — предстоящая разлука с Карасиком, замечательным выдумщиком и самым бесстрашным мальчиком из всех ребят, каких Федя знал до сих пор.