Луварси Принггоадисурьо - Тати не отчаивается

Тати, протестуя, прервала мать:

— А кто говорит, что я успокоилась? Если бы я была уже настоящей художницей, то мне не нужно было бы учиться рисованию.

— Я не это имела в виду. Выслушай внимательно, что скажет твоя мать. Ты сама говоришь, что у тебя часто бывают споры с учителем рисования.

Тати уже приготовилась было открыть рот, чтобы объяснить, как все происходит, но ничего не сказала.

Она вспомнила, как несколько недель назад ей чуть-чуть не попало от пак Даса — учителя по рисованию. Когда пак Дас забывал, что перед ним девочка, его руки так и тянулись к голове Тати, чтобы дать ей подзатыльник. К счастью, он еще мог сдерживаться.

В тот раз в 3-м «Б» был урок рисования. Тати здорово рассердилась, когда пак Дас велел всем рисовать геометрические тела: вид спереди, сбоку, сверху, снизу и так далее. Не первый раз было такое задание. Тати, конечно, могла бы их нарисовать, но ей все это надоело. Еще немного, и, чего доброго, она не вынесет и умрет. Она не могла себя заставить рисовать такую ерунду. Когда Тати нехотя провела линию на листе бумаги, Хади незаметно подбросил ей полоску бумаги.

— Прочти, — шепнул он.

В записке Хади просил нарисовать ему головку ребенка. Если можно, то грудного, это даже лучше. У него родился братишка, и скоро мать должна была вернуться из больницы. Хади хотел в честь ее возвращения повесить рисунок детской головки на стену комнаты братишки. В конце была приписка: «Нарисуй сегодня, добрая Тати. Хоть как-нибудь нарисуй. А после урока получишь мороженое из лавочки пак Ама́та».

Хади, сидевший недалеко от Тати, очень удивился, увидев, как она отрицательно покачала головой.

В классе стояла мертвая тишина. Ребята старательно рисовали. Только слышно было, как шуршали ластики.

Записка Хади окончательно отбила у Тати охоту выполнять задание учителя. Все ее мысли сосредоточились на рисунке головки, которая уже возникла в ее воображении.

Машинально Тати взяла чистый лист бумаги и принялась рисовать. Сначала она несколькими линиями обозначила контур головы, потом нарисовала глаза, нос и рот. Затем Тати снова вернулась к глазам. Она считала, что именно глаза оживляют портрет.

Тати так увлеклась рисунком, что совсем забыла, где она находится. На лежавшие перед ней геометрические тела она уже не смотрела. Кончик языка у нее высунулся. Это было вернейшим признаком того, что она увлечена. Тати не замечала, что пак Дас уже несколько раз поглядывал в ее сторону. Он заподозрил неладное: почему это Тати ни разу не взялась за линейку, а вертит лист бумаги из стороны в сторону?

Пак Дас подошел к ней.

— Тати! — громко сказал он. — Чем это ты занимаешься?

От неожиданности Тати вздрогнула и выронила карандаш. Десятки глаз устремились на нее.

— Ты уже нарисовала то, что я велел?

— Нет еще, пак, — ответила Тати, перевернув лист.

— Вот ты чем занимаешься! Посмотри на своих товарищей. Почти все уже кончили!

— Да, пак.

Не обращая внимания на пак Даса, стоявшего рядом, Тати схватила линейку и принялась быстро рисовать куб.

Пак Дас ненадолго оставил Тати в покое. Конечно, он хотел за многое побранить ее. Сначала он гордился, что у него такая способная ученица. Ее способности к рисованию проявились с первого класса. За прошедшие три года она многого достигла. В другое время пак Дас, конечно, с удовольствием посмотрел бы рисунок, сделанный его ученицей. К сожалению, в последнее время Тати окончательно распустилась, делала все по-своему, как будто ей учитель не был «ужен. Возможно, это произошло оттого, что Тати захвалили и она зазналась.

Скоро в классе опять установилась тишина. Все перепугались, когда пак Дас с силой ударил линейкой по парте Тати.

— Будиарти! — заорал учитель. — Вон из класса! Я не желаю больше видеть тебя. А к завтрашнему дню ты десять раз нарисуешь то, что я велел. Будешь знать, как не слушаться!

И на виду у всех он разорвал рисунок Тати.

— Убирайся немедленно! И пеняй на себя, если ты сделаешь рисунки кое-как!

Все поняли, что Тати никогда больше не осмелится рисовать «для себя» на уроках пак Даса.

И сейчас еще у Тати не прошла обида на учителя, разорвавшего ее работу…

— Выслушай меня внимательно, — сказала госпожа Юсуф более мягко, чем раньше. — Для такой способной девочки, как ты, по-моему, пак Дас…

— Да нет же, нет, — не соглашалась Тати.

Мать улыбнулась.

— Ну хорошо. Твой учитель несомненно лучше тебя владеет основами знаний, необходимых художнику. У тебя этих основ еще нет. Вот поэтому я надеюсь, что ты пока не будешь пренебрегать его указаниями. Кроме того, Ти, не думай, что известные художники в своей юности не учились в школе. Ведь никто не начинает строить башню сверху. Чтобы завоевать успех, нужны прочные знания. Об этом ты не забывай. Плохо, что ты не изучаешь всерьез иностранные языки. Как же ты сможешь узнать о жизни великих художников в других странах? Или понять книги знаменитых писателей? А если ты захочешь познакомиться с жизнью какого-нибудь народа, ты прежде должна будешь изучить его культуру. Вот видишь, как много тебе предстоит еще познать.

— Да, мама, — согласилась Тати. — Я понимаю и раскаиваюсь в своих ошибках, поэтому я и пришла к тебе. Поезжай к бабушке со спокойным сердцем. Не волнуйся, я не буду без тебя лентяйничать.

Тати хотела встать и уйти, но мать удержала ее.

— Подожди, Ти! Почему ты как-то сказала о Тато, что он мой ребенок? А ты разве не моя дочь?

Тати пожала плечами и, запинаясь, проговорила:

— А разве Тато не идеальный сын? Он и послушный, и старательный, и серьезный, и всякий другой. А Тати… о ней не стоит и говорить. — Тати невесело рассмеялась.

— И Тати моя надежда, — ласково сказала госпожа Юсуф, целуя дочь. — Ти, когда у нас станет лучше с деньгами, ты сможешь брать уроки рисования у того преподавателя, которого сама выберешь.

Настроение Тати сразу улучшилось, — неожиданное предложение матери привело ее в восторг.

— О ма, я уже знаю, кого выберу! — вскричала Тати, присаживаясь на кровать.

Мать привлекла ее к себе:

— Постарайся прежде хорошо сдать экзамены.

Еще долго после этого важного разговора Тати лежала рядом с матерью. Каждая думала о своем, но чувствовалось, что черные тучи, нависшие над ними, начинали рассеиваться.

— Тати, — сказала госпожа Юсуф, обняв дочь, — как я буду счастлива, когда увижу, что дети мои достигли всего, чего хотели. Ни о чем другом я и не мечтаю!

Тати ничего не ответила, только тесней прижалась к матери. Она поклялась выполнить это желание матери. Тати представила себе то, о чем мечтала мама. Вот они с Тато уже стали взрослыми. Маме уже не нужно ломать голову над тем, как бы раздобыть денег, потому что и Тато и Тати много зарабатывают. Но Тати знает, что для счастья матери деньги не главное. Больше всего она будет довольна — она сама об этом только что сказала, — если ее дети достигнут всего, о чем мечтают. А для этого надо много учиться — другого пути нет.