Эдмунд Низюрский - Средство от Алкивиада

Я смотрел ему вслед, как смотрят на безумца, который в неведении идет навстречу гибели и радостно шагает прямо в пропасть.

Я даже не знал, кого больше жалеть - нас или Алкивиада.

Первым пришел в себя Засемпа.

- Господа, вы все слышали собственными ушами. Гог, по имени Алкивиад, обезумел. Кто-нибудь из вас чувствует в себе достаточно сил, чтобы принять участие в этом роковом мероприятии? - И он обвел взглядом класс.

Все испуганно смотрели на него.

- Нет… я не могу…

- Я не помню… С чего бы!

- Ничего не помню, не зубрил.

Никто не чувствовал себя в силах это сделать, да и что тут удивительного. На этот раз средство не окажет своего действия. Дир примется спрашивать по очереди, подряд или на выбор. Если даже у кого-то и остались какие-то обрывки сведений, то какая гарантия в том, что Дир спросит именно его? Потому что мы ведь не знали всей истории - в этом никто не сомневался, даже и тени сомнений в этом не было, да и откуда бы этой Тени появиться?

Засемпа прикусил губу и подошел к Пендзелькевичу с миной, не предвещавшей ничего хорошего.

- А ты, Пендзель? - спросил он.

- Что я? - испугался Пендзелькевич.

- Ты ведь любил историю, разве не так? Все время лез со своими ответами… напрашивался…

- Я? Да что ты… Это ведь был просто БАБ, - покраснел Пендзель.

- А мне казалось, что ты просто распухаешь от избытка знаний.

- Честное слово, ничего не помню. Туман и сплошные потемки. Я ни за что не рискну. Да отвяжись ты от меня.

- А ты, Бабинич? - спросил Засемпа.

- Что ты ко мне пристал! Я сразу говорил, что средство никуда не годится и только принесет нам уйму хлопот.

- А сам зубрил!

- Я зубрил только с самого начала и только древнюю историю. Но когда Алкивиад заключил с нами триумвират, я тут же перестал зубрить. И я не участвовал в дрейфе. Спрашивай тех, которые участвовали. Может, у них что-нибудь и осталось в голове. - Он злобно усмехнулся.

Взгляд Засемпы остановился на Слабинском.

- Вот ты, Слабый, дрейфовал когда-то на тему о Зигмунде. Может, ты что-нибудь скажешь… ну, хотя бы о колонне Зигмунда…

Слабый испуганно посмотрел на нас.

- Попытайся, старик, - ободрил его Засемпа.

- Зигмунд был королем, - заикаясь, объявил Слабый и тут же простонал: - Черт возьми, но который же из них стоит на колонне? Этих Зигмундов целая куча. Нет… нет… Я ничего не знаю! У меня в голове все смешалось.

- Бем?

- Ничего не помню.

- Кох?

- Я это делал вовсе не для того, чтобы запомнить. Я делал только для дрейфа, а это не учеба.

- Бучек?

- Я о Зигмундах ни бум-бум… Я в них не участвовал.

- А в чем ты участвовал?

- В Пястах.

- Валяй тогда о Пястах. Помнишь хоть что-нибудь?

- Нет, оставь меня в покое, сделай милость!

Засемпа яростно засопел.

- Значит, как получается, гады! Ведь вы же сами лезли на рожон. Добровольцев всегда было навалом, правда? А теперь не помните?!

- Чудак человек, так ведь мы же не учили! Ведь это же была игра.

- Игра! Да ведь вы же, разиня рты, слушали Алкивиада! Наперегонки выступали на дискуссиях, спрашивали вас или нет, просиживали штаны в кружках, сидели над книгами, кисли в музеях, вдыхали аромат веков - и что же? Что, я вас спрашиваю? Ничего не знаете? Тогда зачем же вы все это делали?

Воцарилась полная драматического напряжения тишина. Засемпа продолжал говорить сдавленным от волнения голосом:

- Если бы вы проводили спокойный дрейф, Алкивиад не набрался бы такой самоуверенности. Он просто не отважился бы… Но вы… Неумеренное, пристрастное, я бы даже сказал - аморальное применение средства завело нас в тупик, а я предупреждал. Но вы не обращали на мои слова никакого внимания. Вот это нас и погубило.

- Прежде всего, его, - заметил я.

- Да, это будет удар для Алкивиада. После такого удара ему уже не оправиться.

- Нужно найти какой-нибудь выход!

- Пока я знаю только один! Нам нельзя идти на эту экскурсию. Нужно придумать какую-нибудь причину.

- А какую?

- Заболеть! Всем!

- Никто этому не поверит.

- Заболеть по-настоящему. Я знаю такое средство.

- Нет, это не поможет. Все равно все догадаются, почему мы заболели.

- Что же тогда?

- Ничего. Но идти мы все равно не можем, так будет еще хуже.

- Значит, не пойдем. А что потом?

- Потом? - хрипло спросил Засемпа. - Не будет никаких «потом». Это конец. Конец всему. Теперь уже нам ничто не поможет. Мы убили Алкивиада, - добавил он тихо.

- Да что ты болтаешь?!

- Мы его прикончили. Но я не виноват, что все это зашло так далеко, я не хотел, все это должно было выглядеть совершенно иначе… Ну, чего стоите? - внезапно выкрикнул он. Глаза у него были страшные. - Проваливайте отсюда!

Мы испуганно отошли. Засемпа еще с минуту смотрел на нас с ненавистью и выбежал из класса.

Никто из нас не пошевелился. Долгое время все хранили молчание. Слышалось только ржание Цицерона за окном.

- Говори, что нам делать, Чамча, - отозвались наконец Пендзель и Слабый, - почему ты молчишь? Нужно же что-то делать, потому что это действительно может его убить!

- Не знаю - я совершенно не знаю, что делать, - прошептал я.

Неподвижный Катон приглядывался к нам сверху. И мне показалось, что он смотрит на нас с издевкой.

Из школы я выходил крадучись, боясь, что встречу где-нибудь Алкивиада…

Остаток дня я провел как в полусне. Старался вдолбить себе, что ничего страшного не произойдет. Просто будет еще одна взбучка. Но я понимал, что это не будет просто обычная взбучка. И чем больше я об этом

думал, тем яснее понимал это. Вся история с самого начала проходила у меня перед глазами как кинофильм: циничное приобретение средства, первая встреча с Алкивиадом на улице, первый урок и первое жульничество, жульнические процессии, фальшивые дрейфы, триумвират - подлый договор.

Почему я тогда не вмешался? Ведь это уже не имело отношения к средству.

Нет! Потом это уже не было жульничеством! Ведь мы и на самом деле любили Алкивиада. И процессии наши не были жульническими, и дрейфы не были фальшивыми. Мы были искателями правды…

Но тут мне пришло в голову, что если бы мы в самом деле любили Алкивиада, то обязаны были вывести его из заблуждения относительно наших знаний. И самое подлое свинство как раз и заключалось в том, что мы только делали вид, будто что-то знаем. Если бы мы не любили по-настоящему Алкивиада, то тогда это было бы просто шуткой, маленьким розыгрышем, а так - это было свинство. Засемпа не виноват. Он предупреждал, он не хотел, чтобы мы перегибали палку с этой любовью… предостерегал нас… Но я-то никому не мешал, сам слушал Алкивиада на уроках, любил его и все же не набрался смелости, чтобы сказать ему всю правду!

Дома я боялся, как бы старики чего-нибудь не заметили и не стали допытываться, что со мной происходит. Мне сейчас ни с кем не хотелось разговаривать. Поэтому я сказал, что сам возьму себе ужин и чтобы никто мне не мешал, потому что я готовлюсь к контрольной. Я думал, что не смогу заснуть, что вообще не смогу спать, но, должно быть, я был слишком измотан, потому что под конец все-таки заснул…