Михаил Сухачёв - Там, за чертой блокады [litres]

– А я в первую блокадную зиму не учился. Школы не работали. Все замерзло, а топить было нечем. Электричества не было. Парты все сожгли, учебники тоже. И есть было нечего.

– Ужасно! Как же вы остались живы?

– Не все остались живы. Многие умерли…

– И у вас в семье тоже?

– Да! – еле слышно произнес Виктор. – Умерла от голода сестра. Мы ее зашили в простыню, положили на санки…

Виктор умолк, потому что сейчас, находясь в холодном классе, он представил себе ту страшную ночь, когда в полной тишине раздавались только хрипы умирающей сестры. При слабом свете лампады Виктор видел ее полуоткрытый рот, из которого при каждом выдохе появлялась красноватая пена, и руку матери на голове дочери.

– Затем, – продолжил он, – повезли на кладбище и свалили в большую яму, в которой уже было очень много трупов. – Стогов снова сделал паузу. – Потом, уйдя за водой, пропала мама. Я пошел ее искать. Там, где раздавали воду, мне сказали, что ее увезли на кладбище…

От нахлынувших воспоминаний у Виктора начал дергаться подбородок. Видно было, что ему стоит больших усилий сдерживать себя, чтобы не разрыдаться. Он умолк.

– Ну, ну, Витя! Извини! Я, если честно, не представляла себе весь этот ужас. Узнать о блокаде из газет совсем не то, что услышать от человека, пережившего все это.

Учительница истории поделилась со своими коллегами впечатлением от короткого рассказа Стогова и предложила директору провести в каждом классе «Урок мужества» с участием Виктора.

– Вы же сами говорили, – вмешалась директор школы, – что у него от волнения подбородок задрожал. Может случиться, что с последнего «Урока мужества» его придется везти в психушку. Такой урок нужен, но проводите его сами, с учетом того, что рассказал Стогов. Поберегите нервную систему мальчика.

В этот день терпения проводить занятия в холодных классах хватило только до второго урока. Директор сама обошла школу и распорядилась отпустить детей.

Виктор, не снимая рукавиц, сложил в сумку учебники и поднялся, чтобы выйти из класса, но перед ним возникла Нина.

– Меня тоже потрясли твои воспоминания… Но я сейчас к тебе по делу, вернее, по просьбе мамы. Она просила передать, чтобы ты зашел к ней в райисполком или домой по поводу вашего директора детдома, кажется, Лялина ее фамилия. Мама не может связаться с ней.

– А что наш директор? Чем она не понравилась твоей маме? Она самый лучший директор! Может, даже во всей стране!..

– Да ты не лезь в бутылку. По-моему, ее за это и приглашают в область. Я точно не знаю. Так понял? Зайди к ней на работу или к нам домой. – Нина задумалась. – Лучше домой, сегодня часов в семь.

Не добавь она последнего «лучше домой», Виктор так бы и сделал, пошел бы к ним. Но дух противоречия удержал его.

Он вошел в райисполком и у первой попавшейся женщины спросил, где кабинет Галины Андреевны Овчинниковой.

– А тебе нужна именно председатель райисполкома?

– Да! Именно она!

– А по какому вопросу? – допытывалась женщина.

– Теть, если вы не знаете, где ее кабинет, так и скажите, а то пытаете: «По какому вопросу?»

– Галина Андреевна, голубушка, нашли время с пацаном говорить! Вы меня подводите, поехали быстрее! – налетел на них громадного роста мужчина.

– Так вы и есть Галина Андреевна? Мне Нина сказала, чтобы я пришел к вам.

– Ага, я все поняла! Ты из детдома. Мне сейчас некогда, приходи к семи часам ко мне домой.

…Виктор не без волнения подошел к дому Овчинниковых. Часов у него не было. На квартире по ходикам рассчитал, сколько времени ему надо на дорогу. Получилось, пришел точно, вовремя. Но тут же подумал: «Что, если Галины Андреевы еще нет? Как тогда быть?» Ему еще не приходилось оставаться один на один с девчонкой. Он даже не представлял себе, о чем с ней надо говорить. Сказать, что подождет ее маму на улице? Так она не позволит выйти.

Виктор решил подождать немного и сел на скамейку возле крыльца. Но сидеть было холодно. Он еще не встал, как отворилась калитка и быстрым шагом вошла Галина Андреевна.

– Давно ожидаешь? – спросила она, поднимаясь на крыльцо, и, веником очистив бурки от снега, открыла дверь. – Заходи, замерз небось как суслик. Нина! Что же ты приморозила гостя к скамейке!

Виктор снял валенки, остался в шерстяных, штопанных красными нитками носках. Его это не смущало. Мама внушала, что стесняться надо дыр.

– Ну, давай знакомиться! Как тебя…

– Мама, это и есть «всадник без головы», – выкрикнула Нина из кухни.

– Нина, стыдись величать гостя обидными кличками.

– А я тоже придумаю ей кличку.

– И какую, если не секрет? – улыбнулась Галина Андреевна.

– Одесская селедка! – не задумываясь, выпалил Виктор.

– Неплохо, неплохо, но вот беда: в Одессе селедки нет. То есть она есть, но в банках, консервированная, привозная, ведь в Черном море селедка не водится.

– Я придумаю что-нибудь другое.

– Ну ладно, с подпольными кличками закончим. А как тебя величают не такие зловредные, как Нина?

– Виктор Стогов.

– Виктор. Красивое имя! А ты знаешь, от какого латинского слова оно произошло? – И, видя, что вопрос привел Виктора в смущение, сказала: – «Виктория» – значит «победа»! Поэтому, как бы эта вредная девчонка тебя ни называла, ты победитель! Только это надо оправдывать своими поступками!

Пока Галина Андреевна просвещала Виктора относительно его имени, Нина стояла сзади, прислонившись к кухонной двери, и слушала.

– Нина, давай ужин и чай! – распорядилась Галина Андреевна.

– Спасибо, я уже ужинал. Я хотел бы узнать, что я должен передать Нелли Ивановне.

– Так, значит, ты ужинал и не желаешь посидеть с нами за столом? А что ты ел на ужин, если не секрет?

Виктор не ожидал такого откровенного вопроса.

– Ну, всякой еды прислали: мясо, сало, яйца, масло, хлеб, пряники и прочее.

– И ты все это вместе с прочим ел сегодня на ужин?

– Нет, всего понемногу.

– А вот у нас на ужин отварной картофель и… селедка! – Они обе засмеялись. – Иди-ка мой руки и хватит выдумывать! За трапезой я все и расскажу.

От запаха горячей рассыпчатой картошки у него даже голова закружилось. Он съел все, что ему положили, потом кусочком хлеба вытер тарелку и его съел.

За чаем Галина Андреевна рассказала, что Томский обком партии и облисполком просили дать фамилии лучших директоров, учителей и воспитательниц учреждений Наркомпроса [28] Наркомпро́с – Народный комиссариат просвещения ( сокр .). для награждения и премирования.

– Я говорила о Лялиной еще год назад. Какая это будет награда – орден, медаль или ценный подарок – я не знаю. Вашего директора просили выступить в Томске перед делегатами областного актива с докладом о воспитании дошкольников. Виктор, это очень важное мероприятие, поэтому, если ты не против, мы найдем тебе коня съездить на день-два в Ягодное. Со школой я договорюсь.