Василий Голышкин - Пионеры

«Вот это капитан! — засыпая, думают об Игоре мальчики. — С таким хоть в огонь, хоть в воду…»

Как-то среди ночи их разбудила буря. У-у, как страшно она выла, сотрясая лагерный дом! Он ведь стоял на самом берегу моря. Но шторма никто их ребят не испугался. Ведь с ними был их храбрый Игорь! И, если он не подает голоса и даже спит без просыпу или просто притворяется спящим, — значит, ничего страшного нет.

Но у вожатых на этот счет было другое мнение. Они влетели в спальню, велели всем одеться и следовать за ними в верхний лагерь, подальше от разбушевавшейся стихии.

— Мы сами! — закричали мальчики. — Мы с Игорем!

Вожатые ушли будить других, а мальчики окружили Игореву кровать. «Ну и выдержка, — с уважением подумали они о капитане. — В лагере светопреставление, а ему хоть бы что! Неужели так крепко спит?» Стянули одеяло и опешили: кровать была пуста!

Впрочем, они сразу догадались, в чем дело. Игорь, встав первым и не разбудив их, помчался на помощь терпящим бедствие. В такую минуту забыть о друзьях! Они хотели обидеться на капитана, но, поразмыслив, простили его. У него просто не было времени будить их. В таком случае, они сами прибегут к нему.

Мальчики вырвались из спальни и сломя голову, стайкой понеслись в направлении, обратном тому, какое им указали вожатые. Но на пути к морю их перехватили дежурные и заставила подняться в верхний лагерь. Здесь, на игровой площадке, похожей на капитанский мостик фантастического лайнера, они вдруг увидели своего Игоря. Он стоял лицом к морю, ничуть не страшась бушевавшей внизу стихии, и звонко командовал:

— Полный вперед!.. Так держать!..

— Сухопутный капитан, — поморщился Ахмет Бабаев из Узбекистана и отвернулся от Игоря. То же самое сделали остальные.

В звене было два Вовки. Вовка-большой и Вовка-маленький. И если Вовка-маленький всем ребятам отряда уступал в росте, то только в этом, и ни в чем другом. В море он, как дельфин, плавал. По деревьям, как обезьяна, лазал. Через веревочку лучше любой девчонки прыгал…

В первые лагерные дни Вовка-маленький ходил по Артеку, соображая, чем бы заняться. Его манило и море (он, Вовка, — моряк!), и горы (он, Вовка, — альпинист!), и небо (он, Вовка, — авиамоделист!). Но как-то раз Вовка-маленький попал на стадион и наконец сделал выбор.

Не то чтобы он раньше не видел или не любил футбола… У них в поселке нефтяников, откуда он приехал, был, конечно, свой стадион, были свои футболисты. Но Вовка-маленький при всем своем желании не мог попасть в их число. Футбол у них в поселке был привилегией взрослых.

Так что Вовкина любовь к футболу ограничивалась телевизором или билетом на матч местных команд. Да еще стрижкой под бокс.

И вдруг в Артеке он увидел сказку наяву: мальчиков, играющих в футбол. Не просто мальчиков, а мальчиков, разодетых с ног до головы по последней футбольной моде. И не просто гоняющих мяч, а играющих по самым строгим футбольным правилам.

Вовка-маленький, как только взглянул на их алые, как заря, и голубые, как море, майки, на их белые, как снег, и черные, как антрацит, трусы, на их гетры, на их рыжий, в белых веснушках мяч, так сразу и понял, где его место…

С этой минуты Вовка-маленький пропал для звена. Звено на сбор, в поход, на экскурсию, а он, под любым предлогом, на стадион!

Станет позади ворот и, как обезьяна, повторяет все движения вратаря. Тот ловит мяч руками, и Вовка-маленький ловит. Только не настоящий, а воображаемый. Тот прицеливается, чтобы отбить ногой кожаный снаряд, и Вовка-маленький прицеливается…

Вратарь, заметив это, сперва обижался на Вовку-маленького, думал, что тот его передразнивает, а потом, узнав о футбольной страсти, овладевшей Вовкой-маленьким, стал относиться к нему с уважением. Во всяком случае, никогда не прогонял от ворот.

А однажды Вовку-маленького самого поставили на ворота. Заболел настоящий вратарь, и его поставили. Сон, настоящий сон… А может, нет? Чтобы убедиться в этом, Вовка-маленький хотел ущипнуть себя за нос и не успел. Нападающий противника влепил ему мяч прямо в лоб…

— Отбил, отбил, отбил! — заорали на стадионе, и Вовка-маленький, у которого от боли навернулись на глаза слезы, вместо того, чтобы заплакать, вдруг подпрыгнул, как козлик, и весело засмеялся…

Однажды Вовка-маленький не пришел на обед. А это в Артеке чрезвычайное происшествие. Послали ребят искать его. Ну, для тех не секрет, где может пропадать Вовка-маленький. Конечно же на футбольном поле! Там и нашли. На стадионе, кроме Вовки-маленького, не было ни души. Вовка-маленький один-одинешенек стоял в воротах.

— Эй, Вовка! — накинулись на него ребята. — Ты чего тут делаешь?

— В воротах стою, — сказал Вовка-маленький.

— Зачем? Нет же никого…

— Чтобы место не заняли, — ответил Вовка-маленький.

Артековца Мишку Толстого не взяли в Арктику…

Толстый — это не фамилия. Толстый — это Прозвище, что вполне соответствует Мишкиной внешности. Мишка толще всех в звене. Но отличается от других ребят не только этим. Еще и аппетитом.

«Я всегда в форме», — говорит он сам себе, и это значит, что Мишка Толстый всегда — утром и вечером, днем и ночью — готов к поглощению пищи, любой, в любом количестве, лишь бы съедобной была. Вполне возможно, что это его имели в виду, когда складывали поговорку о человеке, который ест за троих.

Но в Арктику Мишку не взяли не из-за этого, а из-за того, что он не выдержал экзамена.

Сперва его хотели взять. И даже назначить шеф-поваром экспедиции. Чтобы Мишке Толстому быть поближе к еде. Но за несколько дней до отплытия экспедиции его вычеркнули из списка личного состава.

И когда Мишкино звено во главе со звеньевым — он же начальник арктической экспедиции, — собралось на веранде, оборудованной под экспедиционное судно и увешанной географическими картами, чтобы отправиться в заочное путешествие к Северному полюсу, Мишки Толстого с ним не было. Его даже на порог корабля-веранды не пустили. И все из-за экзамена.

Незадолго до этого Мишкино звено побывало в однодневном походе. Перед походом всем выдали сухой паек. При виде того, что было в сухом пайке, у Мишки Толстого сразу разыгрался аппетит и потекли слюнки. Еще бы, у него никогда не было столько вкусных вещей сразу: и колбасы, и консервов, и шоколада, и печенья, и яблок, и пирогов, и орехов…

Мишка Толстый всегда был тяжеловат на подъем. А тут, в походе, несся так, что его приходилось сдерживать. Но несся он с единственной целью — поскорее добраться до привала и полакомиться сухим пайком.

Вот и привал в хвойном лесу на изумрудной полянке. Но едва Мишка Толстый запустил руку в свой рюкзак, как раздался голос вожатого:

— Приказ: есть экономно, сухой паек выдан на весь день.