Василий Голышкин - Пионеры

Услышать это для Мишки Толстого было равносильно тому, что проглотить пирожное с горчицей!

Но приказ есть приказ, и Мишка Толстый, пересилив себя, съел столько же, сколько все.

Зато в дороге, отстав от всех, он вознаградил себя, не оставив в рюкзаке ни крошки.

На привале новый приказ: сдать сухой паек в общий котел. Звено, оказывается, заблудилось, и неизвестно, когда в лагерь вернется.

Сдать так сдать. Понесли ребята паек в общий котел. А Мишке Толстому нечего нести. Он свое за здорово живешь умял…

— Где же твой паек? — удивился вожатый.

— Здесь, — сказал Мишка Толстый и постучал по тугому, как барабан, животу. — А до Артека я и потерпеть могу.

— Зачем же терпеть? — не принял Мишкиной жертвы вожатый. — До Артека мы тебя прокормим. А вот в Арктику не возьмем.

— Почему это? — вскипел Мишка Толстый.

— Потому что ты экзамена не выдержал, — ответил вожатый.

— Какого экзамена? — удивился Мишка Толстый.

— По дисциплине, — сказал вожатый, — за один присест съел то, что на весь день было отпущено.

Теперь у Мишки Толстого задача: до конца лагерной смены свой аппетит дисциплинировать.

У всех артековцев есть друзья. А у Севы Сухарева из села Большая Медведица больше всех. Лицо у Севы, что солнце, — всегда сияет. Случая не было, чтобы Сева кого-нибудь обидел, оскорбил. Наоборот, со всеми вежлив и уважителен. Поэтому и друзей у Севы не счесть.

Одно плохо — доверчив. Попросили его ребята за пирсом на море сбегать. За пирсом? Пожалуйста! Сверкнул голубыми, как небо, глазами и побежал выполнять поручение.

Прибежал на море, рыщет, ищет, а чего — и сам не знает.

— Чего ищешь? — спросили у него купальщики.

— За пирсом ребята послали…

— Ах, за пирсом! — засмеялись купальщики. — Да ты на нем стоишь!

Другой бы на месте Севы обиделся. А Сева — нет. Вернулся и, как ни в чем не бывало, сказал:

— Не дотащил. Сил не хватило. А трактор не дали.

Больше других донимал Севу черный как жук одессит Жора. Как он только его не разыгрывал! И про акул врал, рассказывая, будто сам их в лодку запрягал и на той лодке по морю катался. И про морского змея небылицы плел — будто тот ночью, при луне, на свист из воды высовывается. Сева, поверив другу, выбрался раз после отбоя на берег, стал свистеть, а вместо змея из моря почему-то незнакомый мужчина вылез. Сева испугался и убежал спать.

Наконец Жорины розыгрыши надоели Севе, и он решил отомстить приятелю. Уединился от ребят и стал что-то ножом выстругивать. Днем выстругивает, а на ночь выструганное в укромном местечке прячет…

Вскоре заспорили ребята, кто быстрее костер разожжет.

— Я! — громче всех крикнул черный Жора.

Стали соревноваться. Насобирал Жора сухих веточек, сложил шалашиком, сунул в шалашик сухой травы и полез в карман за спичками. А спичек в кармане нет! У него нет, так у друга Севы наверняка найдутся. Он ведь тоже в соревновании участвует.

— Эй, Сева, дай коробок!

Посмотрел Сева на Жору, усмехнулся и дал. Коробок как коробок. Раскрыт даже. И видно, что внутри спички лежат. Хотел Жора достать одну, да не тут-то было. Коробок, как заколдованный, не дает спичек. Вертит Жора коробок и так и сяк, трясет, а вытряхнуть из коробка ничего не может.

У других костры давно уже пылают, а Жора все еще с коробком возится. Наконец разглядел — не настоящий это коробок, а самоделка из дерева. Но до того похожая на настоящий коробок, что ни за что не отличишь.

Хотел рассердиться на Севу, но разве за такое можно сердиться? Нет, конечно. Жора и не рассердился. Наоборот, похвалил друга-умельца. И волшебный коробок на память выпросил.

У мальчишек усы не растут. Это и доказывать не нужно. Усы растут у мужчин. Пионеру Боре до мужчины еще далеко, а он уже с усами. И что удивительно, усы у него за одну ночь выросли…

Случилось это так. Приехал Боря в Артек и обрадовался свободе — ни мамы, ни папы! Никто у него над душой не стоит, никто ему не командует: «Больше ешь, здоровей будешь!», «Чище руки мой, чистота — залог здоровья!».

Правда, вместо мамы и папы вожатый есть, но где ему за всеми пионерами углядеть? Их у него в отряде три десятка!

По утрам умываться Боря первым выскакивал. Но умываться и не думал. Добежит до умывальника и, рук не замочив, тут же обратно мчится! Хотя и лето, а вода в кране — бр-р! — какая холодная! А он, Боря, ни теплой, ни тем более холодной воды терпеть не может. Дома мама с папой из-под палки умываться заставляют.

Собирает вожатый ребят — на завтрак вести — и удивляется: что это с Борей, всего ничего в лагере прожил, а уж весь загаром покрылся, что за чудо?

Пошли раз ребята в поход. И под дождь попали. Не заметили даже, как он набежал. Промокли все до нитки. Посмотрел вожатый на Борю и еще раз удивился: на загорелом Борином лице от дождя белые полосы. Неужели дождь загар смыл? Догадался, не загар он смыл, а грязь!

Устроил вожатый привал. Послал Борю за хворостом для костра, а сам всем о Борином «загаре» рассказал. Рассердились ребята на Борю и решили его проучить. Проучить и к воде приучить!

Вернулись в Артек. Поужинали и завалились спать. Да как легли, так сразу и заснули, будто в сонную яму провалились. После похода всегда крепко спится. Да еще под шум моря.

Но двоим в ту ночь было не до сна. В полумраке ощупью они подкрались к Бориной кровати, и один из них, убедившись, что Боря спит без задних ног, шепнул другому:

— Рисуй скорей!..

А утром, построив отряд на линейку, вожатый подошел к Боре и спросил:

— Пионер Кошелев, почему ты сегодня не умывался?

— Кто, я? — притворно удивился Боря. — Я всегда первым.

Но вожатый не дал ему договорить. Он вывел Борю из строя и поставил лицом к ребятам. И ребята, едва взглянув Боре в лицо, так и покатились со смеху.

Боря обиделся.

— Чего смеетесь? — крикнул он.

Его вопрос только подлил масла в огонь, и смех разгорелся еще ярче.

— Я скажу, почему они смеются, — ответил вожатый, сам с трудом сдерживая смех, — дело в том, что ты забыл смыть… усы. — Он достал из кармашка зеркальце, протер его и протянул Боре.

Боря взглянул и опешил: из зеркальца на него смотрел черноусый незнакомец.

«Сажа», — догадался Боря и кинулся бежать. Куда? Ну конечно же умываться.

Бабушкин сарафан попал в Артек контрабандой. В чемодане Симы Семеновой из Архангельска. Сима и не знала, что везла с собой. А когда по приезде стала рыться в чемодане, ахнула: бабушкин сарафан! То-то, когда она собиралась в дорогу, бабушка все ахала да ахала, причитала: «Взяла бы чего подлинней, пойдешь под вечер на гулянку, голоногая, охладеешь, чай!»

Где ей, бабушке, было знать, что августовские вечера в Крыму теплей самых жарких дней на Севере. Вот и сунула внучке свой сарафан на всякий случай.