Владимир Коротеев - Дети лихолетья

— Видели? — сказал он. — Отдал я ему его хлеб с маслом.

— Ну, покатили! — скомандовал Шурка, подходя к машине. — Рулить будем по очереди. Первый Серега. Садись!

Тот сел за руль, а его друзья с трудом столкнули машину с места, покатили в школу.

Вечером Сережка пришел к Игнатьевым и робко постучал в дверь. Отворил Шурка и пригласил его в дом.

— Нет, не пойду, — испугался Сережка. — Я пришел тебе сказать, что дедушка разрешил твоей тетке жить у нас.

Шурка схватил Сережку за руки и втянул в комнату.

Евгения Михайловна разговаривала с тетей Полей и гладила белый медицинский халат.

— Теть Поль, мам, вот он, Сережка, — торжественно объявил Шурка.

Сережка покраснел от смущения. Он стоял у порога и мял в руках шапку.

— Я пойду. Там дедушка. Воды принести еще надо. И Светланка тоже… — говорил он бессвязно.

— Сережа, хочешь, я тебе пуговицу пришью? А то она оторвется, — предложила тетя Поля, вставая и направляясь к нему.

Сережка покраснел еще гуще: он никак не предполагал, что тетка окажется такой молодой и красивой.

— Да мы сами с дедушкой пришьем, — попытался отказаться Сережка.

Но Шурка насильно снял с Сережки шинель, и все вдруг увидели оборванного, давно не стриженного мальчугана. Рубашка и брюки на нем были разодраны во многих местах, и сквозь грубую неумелую штопку просвечивало худенькое тело.

Тетя Поля всплеснула руками и отвернулась к окну. По рассказам Шурки и Вовки она уже знала о Сережке. Но вид заброшенного малыша потряс ее. Она снова повернулась.

— Вы с дедушкой позволите мне пожить у вас?

— Позволим, — кивнул головой Сережка. — Дедушка разрешил.

— Вот и чудесно, — улыбнулась тетя Поля, взяла в руки Сережкину шинель. — Сейчас пришьем пуговицу и будем ужинать.

Давно Сережка не ел такого вкусного супа, каким угощали его Игнатьевы в тот вечер.

После ужина он повел тетю Полю к себе домой. Шел и боялся, что она, увидев, как плохо они живут, не станет жить в их доме.

Но Сережка напрасно боялся. Тете Поле понравился и его дом, и дедушка, и Светланка.

Со Светланкой тетя Поля подружилась сразу. Вошла в дом, поздоровалась с Василием Ивановичем, села на табурет и поманила Светланку, которая сидела на коленях у дедушки. Сказала ласково и негромко:

— Иди ко мне, моя маленькая.

Светланка вдруг радостно улыбнулась, подскочила к тете Поле, прижалась к ее коленям. А через минуту уже весело щебетала:

— Сережа говорил, что вы придете. Я весь вечер ждала. Только боялась, что вы будете страшная. Сережа сказал, что у нас хочет жить одна тетка. Вот я и думала, что страшная, потому что тетка. А вы и не тетка вовсе. Вы прямо как мама, теплая-теплая.

Тетя Поля прижала головку девочки к себе и закрыла глаза. Эта Светланка так похожа была на ее погибшую дочь.

Тетя Поля с шестилетней дочерью Светланой уходили из горящего Сталинграда вместе с Игнатьевыми. Шли по пыльной дороге через всю знойную полынную степь. Вовка подружился со Светланой и помогал ей нести ее большую куклу Наташу, которую она ни за что не хотела бросать.

— Фашисты убьют ее, — говорила она и часто в пути спрашивала: — Наташенька, ты не устала? Может быть, ты пить хочешь?

Фашистский самолет появился внезапно. Не успели люди разбежаться, как в жуткий вой моторов вклинились длинные очереди пулемета. Самолет с черными крестами на крыльях улетел, а на дороге, свернувшись в комочек, прижав к себе куклу, лежала убитая Светланка.

Василий Иванович, молча сидевший за столом, отодвинул зачем-то лампу на край стола и сказал:

— Внучка, помолчи чуток, дай с человеком поговорить.

— Да она и не мешает, — заступилась тетя Поля.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Василий Иванович. — Раз так, то хорошо. Если не будут они тебе мешать, голубушка, то и живи. Платы с тебя брать я никакой не буду. Это распоследнее дело — брать с человека деньги за то, что ему жить негде. Вот если бы ты мне помогла, ну, самую малость. Постирать там, внучатам что-нибудь починить… Я бы и не знал тогда, как тебя благодарить. Мне ничего не надо. Внучатам только. Эх, ведь ни отца, ни матери…

— Да я с радостью помогу вам! — воскликнула тетя Поля.

Утром она, вооружившись ножницами и гребешком, подстригла Сережку и Светланку. Потом нагрела воды и выкупала Светланку. Сережка мылся сам.

Из-за этого купанья Сережка поздно пришел к Игнатьевым. Дома был один Шурка. На обратной стороне плаката он рисовал карту.

— Компаса нету, плохо, — сказал он Сережке. — Волга течет с севера на юг, значит, окопы находятся на западе. Понял? Вот и нарисуем стрелку от Волги на запад.

При помощи большой командирской линейки Шурка рисовал на карте ромбики, кружочки и квадратики. Сережка, затаив дыхание, следил за Шуркиным карандашом.

Вбежал запыхавшийся Вовка. Крикнул:

— Знаете, кого я сейчас видел в школе? Мишку, вот кого. Тоже железки таскает. Я ему сказал, чтобы он наши не трогал, а он говорит: «Я и без вас на танк насобираю». Я еще, знаете, что ему сказал? Говорю: «Наши танкисты не будут танк у жулика брать!» Как он разозлился! «Если ты еще раз, — говорит, — назовешь меня жуликом, я тебя убью». А я его как треснул в ухо.

— Не ври, — сказал Шурка.

— Он испугался, — невозмутимо продолжал Вовка, — сразу марки отдал. «Отдай Сережке, — говорит, — а талон я на его калитку кнопкой прикалывал. Ветром, наверно, унесло», — Вовка протянул Сережке бумажный пакетик с марками.

— Все! — обрадованно проговорил Сережка, просмотрев марки.

Вовка положил на стол свою кобуру и горсть патронов. Шурка подумал и принес фонарик.

— Вот теперь у нас, как в настоящем штабе, — сказал Вовка. — А Сова где?

— Придет, — ответил Сережка. — Если на базар не ушел.

Колька Сова в это время был на базаре, хотя и не собирался сегодня туда идти.

После обеда он вышел с фабрики-кухни и направился к Игнатьевым, но по дороге ему встретилась полуторка с Зюзиной. Машина опять ехала в сторону базара. Колька недолго думая уцепился за задний борт и поехал. Сквозь щель борта он увидел, что в кузове лежат два ящика, прикрытые мешком.

«Консервы, наверно, опять», — подумал Колька.

Машина остановилась в переулке, рядом с базаром. Колька едва успел отбежать и спрятаться за угол дома, как дверца открылась, из кабины вылезла Зюзина с камышовой сумкой. Она сказала что-то водителю, пошла с сумкой к базару.

Колька пошел следом за ней.

«Вон сколько у нее консервов. Откуда столько? — думал он. — Прячется. Боится все сразу показать. Что-то тут нечисто. Милиционеру сказать?»

Пожилой с седыми усами милиционер медленно шел вдоль рядов, заложив руки за спину, поглядывая пристально по сторонам.