Шарон Крич - Рубиновая Долина

– Куда ты собрался в этой старой рубашке и этих грязных башмаках? Кажется, это не слишком подходящая одежда для проверки инвестиций.

Но мистер Трэпид прошёл мимо жены к стулу, сел и сунул ноги в ботинки.

– Обувайся снаружи, – велела ему миссис Трэпид. – Ты перепачкаешь засохшей грязью ковёр. Совсем как эти неряшливые дети.

Пропустив её слова мимо ушей, он завязал шнурки и снова подошёл к шкафу.

– Ты мне не ответил, – повторила миссис Трэпид. – Как мне управиться одной со всей этой оравой и куда ты идёшь, одевшись в это старьё?

Он обернулся и сладко улыбнулся ей.

– Я уверен, что один день ты справишься с ними самостоятельно. Что касается того, куда я еду, тебе не нужно беспокоиться об этом и напрягать мыслями твою милую головку.

Миссис Трэпид терпеть не могла, когда муж упоминал её милую головку. В такие минуты она чувствовала себя глупенькой куклой.

– Моя милая головка, – ледяным тоном ответила она, – просто хотела бы знать, куда ты собрался. Моя милая головка не считает, что задаёт мужу слишком много вопросов.

Была в его жене одна вещь, которая особенно не нравилась мистеру Трэпиду. Когда ей хотелось что-то узнать, она до смерти бомбардировала его вопросами, пока он не отвечал ей.

– Я бы хотел приобрести пару-тройку земельных участков, – соврал он. – Так что мне нужно их осмотреть. Все они находятся за городом. Если эти инвестиции оправдают мои надежды, нам больше не придётся вытирать носы этим детям. Мы уедем на остров в синем море. Ну как? Твоя милая головка довольна?

Миссис Трэпид ничего не ответила. Она посмотрела на себя в зеркало, вспоминив бледно-голубое шёлковое платье в розовый цветочек и золотое ожерелье с рубинами и опалами.

Сэйри сидела в кресле рядом с больничной койкой Тиллера.

– Мне надоело здесь, – проворчал Тиллер. – Я прекрасно себя чувствую. Сколько можно тут торчать? Хочу на свои скрипучие качели и крыльцо с просевшим полом. Не хочу, чтобы кто-то во мне ковырялся, – он постучал себя по груди, – резал меня и возился с моими внутренностями.

– Ну-ну, довольно ворчать, – сказала Сэйри. – Врач уверен, что операция не нужна. Немного отдохнёшь, посидишь на диете и вскоре почувствуешь себя новым человеком.

– Операция! Её мне только не хватило! Я не хочу быть новым человеком. Я хочу быть самим собой.

– Старым, капризным башмаком, которого я знаю как облупленного? – спросила Сэйри. – Красивым старым, капризным башмаком, – добавила она.

Они проговорили большую часть дня, потому что каждому было что сказать, причём не друг о друге, не о путешествиях и даже не о сердечных приступах или операциях на сердце. Они говорили о Хопперах, Кранбепах, Бургертонах, Дрипах, Трэпидах и приюте Бокстон-Крик.

– Даллас и Флорида не должны возвращаться в этот приют, – заявила Сэйри.

– Знаю, – согласился Тиллер.

– Эти Трэпиды не должны руководить детским приютом.

– Знаю.

– Послушай, Тиллер, я люблю этих детей. Я люблю их так, как будто они наши собственные дети.

– Знаю.

– Зет говорит, что в этом приюте примерно с десяток малышей, – сказала Сэйри. – Бедняжки. Это преступление. Как ты думаешь, они все такие запуганные, как Даллас и Флорида, когда приехали сюда? Помнишь? Помнишь, как они подумали, что мы заставим их спать в загоне для свиней?

– Или в яме со змеями?

– Я просто не могу расстаться с этими двумя ребятишками. – Глаза Сэйри увлажнились.

– Знаю.

– Послушай, Тиллер. Я тоже люблю нашу лощину. Просто хочу, чтобы ты это знал.

– Знаю.

– Тиллер! Без тебя я просто носок без башмака.

– Я знаю. – Он посмотрел на Сэйри. – Хочешь, чтобы я в ответ говорил тебе все эти приятные вещи?

– Нет. – Она постучала пальцем по груди. – Я всё это и так знаю.

– Отлично.

– У тебя есть идеи? – спросила Сэйри. – Что мы можем сделать, чтобы Даллас и Флорида остались в нашей лощине?

– Дай мне время до утра, – попросил он. – Я очень хорошо всё обдумаю. – Тиллер откинулся назад, закрыл глаза, но тотчас открыл их снова. – Послушай, – добавил он. – Я тут кое-что вспомнил. Когда Зет был здесь, он сказал, что когда я вернусь с тобой, он хотел бы со мной кое-что обсудить. Что ты на это скажешь?

Сэйри зевнула.

– Наверное, ничего особенного. Знаешь, о чём он спросил меня? Не помню ли я, в каком году от него ушла его жена! Я ответила, что не имею ни малейшего понятия. Ты вздремни, пока мы ждём, когда доктор приготовит документы для твоей выписки. Тебе полезно отдохнуть. В понедельник приезжают Бадди и Люси.

– О, им не нужно было приезжать, – возразил Тиллер. – Не хочу лишний раз нервничать. Дети будут стоять рядом с моей кроватью, как будто я собираюсь сыграть в ящик.

– А завтра, как ты помнишь, у нас будет маленькое приключение с Трэпидом.

– С Трэпидом? Этот тухлый… – Тиллер отбросил в сторону одеяло и перекинул ноги через край кровати. – Мне некогда спать. Где моя одежда? Где доктор? Забери меня отсюда.

В воскресенье мистер Трэпид свернул с автострады на узкую дорогу, а затем потащился по грунтовке, что вела к Рубиновой Долине. Он искренне не понимал, как кто-то может здесь жить. Дороги все в ухабах и ни указателей, ни магазинов, ни заправок. Что делать человеку, если у него кончился бензин? Или если он вдруг проголодался?

Пока его развалюха, дребезжа и подскакивая на кочках, везла его вперёд, мистер Трэпид предавался мечтам о красном кабриолете «Кадиллак». Он представил себя в нём в такой день, как сегодня. Верх машины откинут, его локоть лежит на дверце, лицо обдувает ветер. Посмотрев на соседнее сиденье, он вообразил, что рядом сидит жена, она откинула голову на подголовник, и ветер треплет ей волосы. Она не станет задавать ему никаких вопросов. Нет, она будет улыбаться сама себе, счастливая, что едет вместе с мужем в красном кабриолете.

Та пожилая супружеская пара, что живёт в лощине, зачем им столько денег? Если они настолько глупы, что закопали свои деньги в землю, то они практически умоляют, чтобы кто-то нашёл их и взял себе. Если такой человек, как он, просто будет копаться в земле на склоне холма и случайно что-то найдёт, находка ведь принадлежит ему, верно? Было ничьё – стало моё.

Доехав до конца грунтовой дороги, мистер Трэпид вылез из машины и вытащил из багажника лопату, совок и мешок. Похлопав по нагрудному карману рубашки, чтобы убедиться, что карта при нём, он зашагал по тропинке.