Шарон Крич - Рубиновая Долина

– Мы им мешаем, – вздохнула она. – Я думала, что Тиллер и Сэйри не такие, как все остальные взрослые, но, похоже, я ошибалась.

– Прекрати, – оборвал её Даллас. – Они не такие. Не говори о них плохо.

– Что хочу, то и говорю, – возразила Флорида. Она вспомнила о Тиллере, лежащем в кровати внизу. Что ему сейчас снится? Что, если у него снова заболит сердце?

Даллас слез с кровати и взялся собирать вещи.

– Что ты делаешь? – спросила Флорида. – Что ты запихиваешь в мешок?

– Я собираю вещи.

– Не делай этого, – сказала Флорида.

– Почему нет? Возможно, ты права. Возможно, наше время здесь истекло. Мы им не нужны, мы им мешаем, так ведь? – Даллас положил сменную одежду в мешок, затем вытащил обратно. – Что тут наше и что их? Эта рубашка моя?

– Конечно, твоя, Даллас. Чья же ещё?

– Я имею в виду, её купили они или я в ней приехал сюда?

– Дай посмотреть, – попросила Флорида.

Даллас кинул ей рубашку.

– Зачем бросаться, – она рассматривала рубашку. – Симпатичная. Определённо не та, что была на тебе, когда мы приехали сюда. – Флорида бросила рубашку обратно Далласу. Тот швырнул её на пол.

Флорида неохотно вылезла из-под одеяла.

– Пожалуй, мне тоже пора собираться, – сказала она.

– Думаю, да, – произнёс Даллас, – если только ты не собираешься остаться здесь.

– О чём ты говоришь? Ты ведь никуда не уйдёшь без меня, верно?

Даллас снова сел на кровать.

– Нет, конечно. Если ты пойдёшь со мной. Но вдруг тебе это уже не нужно? Вдруг ты уже не хочешь уезжать на ночном товарном поезде?

– Отчего же. Очень даже хочу. Я просто устала. Я думала, что мы отдохнём несколько деньков, – объяснила Флорида. Она сама была удивлена тем, как сильно ей не хотелось никуда уезжать.

– Нам нет смысла отдыхать, – возразил Даллас. – Пора отправляться в путь.

– Ты имеешь в виду сегодня? – уточнила Флорида. – Ты имеешь в виду прямо сейчас?

– Именно так, – ответил Даллас. – После того, как Люси и Бадди уснут.

– Даже не попрощавшись? Мы даже не попрощаемся с ними?

Была уже почти полночь, когда Люси и Бадди тихонько поднялись на антресоли, а Сэйри забралась в кровать рядом с Тиллером.

Она посмотрела на его лицо и прислушалась к его ровному дыханию. Она села, прислонившись к спинке кровати, зная, что ей будет трудно уснуть.

Она не ожидала, что Люси и Бадди предложат отправить Далласа и Флориду обратно в приют.

Как могли её Люси, её Бадди быть такими чёрствыми, такими бесчувственными?

Тогда Сэйри рассказала им про Трэпидов, а также про Хопперов, Кранбепов, Бургертонов и Дрипов.

Она рассказала им, как Флорида помогала Тиллеру чинить старую лодку, а Даллас помогал ей планировать путешествие, закупать еду и снаряжение, как дети с криками носились по лощине и лазали по деревьям.

– Мама, – обратилась к ней Люси, когда Сэйри закончила. – Они, должно быть, полюбили лощину, как когда-то любили её мы. Она постоянно мне снится. И я мечтаю вернуться в неё, как я вернулась в неё сейчас…

Бадди сидел на крыльце на качелях, любуясь видами.

– Какое дивное место! Какое дивное место! – Он взял мать за руку. – Но ты уверена, что в состоянии справляться с двумя детьми? Ведь тебе и без них есть, о чем беспокоиться!

– Беспокоиться? – переспросила Сэйри. – Эти дети не причиняют нам никакого беспокойства. Наборот, они доставляют нам столько радости!

Но теперь, лёжа в постели, Сэйри мучилась вопросом, не слишком ли эгоистично с её стороны желать, чтобы Даллас и Флорида остались с ними? Что было для них лучше всего? Только не возвращение в приют.

В этом у неё не было ни малейших сомнений. Дети полюбили лощину. Здесь можно бегать и кричать. Они полюбили здешний ручей, деревья, птиц…

Ей хотелось разбудить Тиллера, чтобы тот развеял её сомнения.

В больнице он пообещал, что как только отдохнёт и наберётся сил, то первым делом покажет Далласу, как рубить дрова и зажигать фонари.

А ещё он пойдёт на рыбалку с Флоридой и научит её плавать.

Она услышала, как Бадди и Люси легли в свои кровати в комнате наверху. После этого стало тихо, и только ветер стучал ветками деревьев о стены дома.

– Спокойной ночи, Тиллер, – прошептала она. – Спокойной ночи, мой красивый старый башмак.

Флорида услышала, как Даллас выскользнул из постели. Как же ей хотелось остаться под одеялом! Вновь погрузиться в сон и проснуться от запаха жареного бекона, яиц, вафель, сиропа, мёда и черники и всего сладкого и тёплого, чего бы ей только захотелось съесть.

– Пора, – прошептал Даллас.

– Что это такое? Записка?

– Угу. Я оставлю её на письменном столе. И ещё эту поделку из дерева.

– Это твоя? Хорошо, тогда я тоже оставлю свою деревяшку.

– Что это?

– Кудрявая летучая мышь. – Она знала: у летучих мышей нет никаких кудрявых голов, но эта почему-то получилась у неё кудрявой. А ещё летучие мыши были хорошими. Так сказал Тиллер. Она увидела, как Даллас суёт в мешок свои старые носки. – Слушай, Даллас, а куда делся твой рюкзак? И твой спальный мешок?

– Потерял. – Он вспомнил двух мальчишек, что предложили «присмотреть» за их вещами. Возможно, его снаряжение всё ещё там. И он даже сможет найти туда дорогу.

– Ты готов? – Флорида прервала его мысли.

– Что? Ага. Ну, да. Готов.

Они крадучись спустились по приставной лестнице и вышли за дверь.

– Ну вот. – Даллас пытался казаться веселее, чем был на самом деле. – Давай сядем на наш ночной поезд и уедем отсюда!

Они уже сошли с крыльца, когда Флорида остановилась:

– Эй, подожди. А как же наши деньги?

– Чёрт. Они ведь у Зета, помнишь? В принципе можно попытаться найти его дом и попросить его вернуть наши сбережения.

– Забудь, – махнула рукой Флорида. – Мы понятия не имеем, где его дом. Деньги – это зло, Даллас. Мне они не нужны.

Даллас подумал, сколько еды можно купить на их накопления, и его живот проурчал в ответ.

Может, им следует подождать ещё денёк и забрать свои деньги у Зета? Но они были в лесу, и они были в пути, и их ноги продолжали шагать вперёд.

На другом конце лощины, в своей лачуге, Зет стоял посередине большой комнаты с фонарём в руке. Что за берлога. Может, пора сделать уборку? Может, стоит купить продукты? Может, мне нужно… Но он так ничего и не делал, лишь завалился на кровать и уснул.

Той ночью, когда Даллас и Флорида вышли из дома, было полнолуние. В такие ночи Рубиновую Долину заливал чистейший серебристый свет, отчего всё вокруг казалось мягким и нежным, как бархат. Птицы на деревьях молчали, а вся живность двигалась тише, как будто у них на лапах была вата.