Ксения Иванчикова ( Эр) - Большой Бу

– Давайте скорее!

Рик залаял и побежал за мною, Лин бросилась за ним.

– Куда все всё время торопятся, – ворчливо произнес Большой Бу, но тоже заметно ускорил шаг.

Что там говорить, даже несмотря на свой возраст, он вдруг пошел даже слишком быстро.

Вдруг мы все оказались у двери, как и в самом начале.

– Откроешь? – посмотрела на меня Лин.

– Не хочется, пусть Бу откроет.

Большой Бу кивнул мне в ответ. Он медленно подошёл к двери, окинул нас взглядом и нажал на ручку. Дверь тут же распахнулась, и на нас подул ветер, видимо я забыл закрыть балкон на втором этаже. Бу боязливо зашёл в дом, как в новый мир. Он смотрел по сторонам практически с открытым ртом, водя головой то вправо, то влево. Я схватил Лин за руку и потянул её на себя. Рик поднял правое ухо, пару раз залаял и забежал за нами в дом.

– Тут очень спокойно, – тихо сказал Бу.

– Все так, как он этого и хотел, – проговорил я, проводя ладонью по поверхности небольшого деревянного столика.

– Столько тут всего интересного, – воскликнула Лин.

Она была совершенно в восторге от дома. Переходя от стеллажа к стеллажу, она брала в руки почти каждую статуэтку, каждую деревянную фигурку и с умилением смотрела на нее. Рик увидел у пуфика в коридоре большую фигурку пса и принялся лаять на него, а потом изобразил самую великую грусть из всех, что есть у него в запасе, и лёг напротив каменного пса.

Бу осторожно провёл рукой по перилам лестницы.

– Доброго Вам вечера, миледи. Полагаю, Вы успели соскучиться по рукопожатиям! Мои руки, конечно, не его, они совершенно другие, но тем не менее я очень и очень рад Вас видеть.

И с этими словами он провёл ещё раз по длинным перилам, и наконец произнёс.

– Давайте подниматься.

– На борт? – лукаво произнесла Лин.

– В кабину капитана, – тихо сказал я, и не заметил каким пристальным взглядом отреагировал Бу.

Мы быстро взобрались на лестницу, балкон, действительно, был открыт, и от присутствия ветра в этом доме всё почему-то казалось живым, и от этого было не по себе.

Бу пригнулся и, кряхтя, встал на колени перед кроватью и заглянул под неё.

– Мог бы и не прятаться, я сразу увидел твою лапу. Ты совершенно разучился играть в прятки, – радостно сказал Бу, – теперь уж вылезай, раз проиграл.

Вместе с Ли мы подошли к Бу и увидели, как из-под кровати показался расстроенный Сид с опущенной мордой.

– Ну ты что! Я рад, что ты проиграл, если бы ты хорошо играл в прятки, то я бы тебя не нашел, а я ужасно соскучился, иди сюда.

Бу обнял пса и тот довольно облизнул его щеку.

– Всех нашли, – выдохнула Лин, – только вот откуда он тут взялся.

– Отойдите на минуту, – сказал я всем.

– Что ты хочешь? – спросил Бу.

– Просто отойдите.

Они сделали несколько шагов назад, а я подошел к витой кованой кровати, приподнял подушки и одеяла, и, дойдя до старого матраса, начал его переворачивать.

– Бу, помоги, возьми за тот край и переворачивай на меня.

– Как скажешь, – он пожал плечами.

Мы встали по обе стороны матраса и, немного потянув его на себя, перевёрнули на другую сторону. С его тыльной стороны, которая была внизу у деревянной обшивки, были вышиты маленькие аккуратные чёрные стрелки, указывающие направление.

– Только не говорите мне, что он ещё и шил, – прошипел я.

– Я уже не удивляюсь ничему, – серьёзно сказал Бу и покачал головой из стороны в сторону.

Стрелки вели в левый угол матраса, там, где они заканчивались, виднелся маленький приколотый конверт.

– Лин, здесь письмо, – крикнул я и обернулся.

– Ты хочешь открыть его? – подняв брови, проговорил Бу.

Я кивнул головой и аккуратно вытащил булавку из конверта.

Бумага в некоторых местах выцвела, но текст всё равно можно было разобрать. Пусть это звучит несколько патетически, но все эти трещины на бумаге с затёкшими туда чернилами, все эти буквы, и сам этот лист, создавали у меня впечатление, будто бы это сердце Бу, для которого сейчас настало время последнего удара.

Будто до этого в моём мире не было ничего более прекрасного и настоящего.

– Я не знаю, на что мне надеяться, на то, что ты прочитаешь это однажды или наоборот никогда не сыщешь этот клочок бумаги. Но если так всё-таки окажется, что ты однажды будешь здесь и ничего не найдешь, то это будет обидно. Не хочу, чтобы ты расстраивался, Джонни-

Если же ты всё-таки добрался сюда, значит ты познакомился с Биаджио. Он замечательный человек. Откуда я могу знать, что ты подружился с ним? Он единственный, кто смог бы раскрыть эту карту. Обними его от меня крепко, он тот ещё пройдоха, но очень славный.

…

Скажи, ему, что я тоже никогда не забуду Эми.

Раньше мы дружили все вместе, и я был невероятно влюблён, думаю, она тоже. Это было счастье, настоящее и мимолетное. Мы придумали с ней это место, мы выдумали животных, потому что она любила придумывать, а любил всё, что с ней связано.

А потом я вдруг вырос. Не удивляйся, Джонни, я тоже был молод. Расстояния разлучали нас с Эмс, и в конечном счете от неё у меня остался только крестик на карте и пара деревянных фигурок.

Я встретил твою бабушку, она была и, надеюсь, остаётся прекрасной женщиной, никогда не понимающей меня, но всегда принимающей мою сторону. Это дорогого стоит, Джонни.

Сейчас я плачу, потому что мне невероятно грустно писать и вспоминать всё это.

Но если во всех делах важен результат, то в жизни совершенно иначе. Важен не конец жизни, а то, какой она была.

Запомни это, Джонни.

Жму крепко твою руку, и люблю так сильно, что не хватает слов. Цени каждый миг.

Мне было душно от слез. Дедушка был так близко, но в то же время его не было вовсе. Я сложил конверт, и, вытерев глаза рукавом, обернулся на Большого Бу. Он снял шляпу, приложил к груди и плакал. Он оставался таким же огромным, но внутри был совершенно слаб. И я понял, как сильно он любил свою Эми, жену, которая, как мне и рассказывала мама, умерла от рака. Понял, как больно ему было слушать о лесе, о котором он ничего не знал, и понял, что он почувствовал надежду, которая зародилась в его сердце, когда я сказал о чертежах.

Мир такой огромный, в нём так много людей, и так много историй, среди которых отдельное место отводится счастливым, но печальным.

Лин вдруг подошла ко мне сзади и обняла.

Это и было настоящим.

Я понял и принял всё, что было раньше, о чём я думал целыми днями, а теперь стану принимать и чувствовать настоящее. Чувствовать Лин. Понимать Бу. Принимать заботу мамы и появление в нашем доме Делмара.

Я взял Лин за руку и с нею подошел к Большому Бу. Мы обняли его и стояли так несколько минут. Я снова начал плакать, но я был совершенно счастлив.

После этого я незаметно подошёл к кровати и убрал письмо в карман.