Р. Паласио - Глава Джулиана

— Погодите! — Я полез в карман. И нашел последнюю записку Ави и Джека, ее подкинули мне в шкафчик вчера. Она теперь была вся смята, но я протянул ее мистеру Попкинсу, чтобы он прочитал. — Поглядите! И они надо мной издевались!

Мистер Попкинс взял записку, быстро ее прочитал и передал моим родителям. Мама прочитала и уставилась в пол. Папа прочитал и озадаченно покачал головой.

Он отдал записку мне, и я перечитал ее.

«Джулиан, ты такой красавчик! Джун ты не нравишься, но я хочу от тебя детей! Понюхай мои подмышечки! С любовью, Бьюла».

— Кто такая эта Бьюла? — спросил папа.

— Не важно, — ответил я. — Сам не знаю. — Я отдал записку мистеру Попкинсу, а тот — директору Дженсену. Когда директор Дженсен ее читал, я заметил, как он пытался спрятать улыбку.

— Джулиан, — сказал мистер Попкинс, — три записки, которые написал ты, по содержанию ни в какое сравнение не идут с этой.

— Не думаю, что кто-либо, кроме Джулиана, может оценить содержание записки, — сказала мама. — Не важно, считаете ли вы , что одна записка хуже другой или нет, — важно, что она значит для человека, который ее читает. Дело в том, что Джулиан был влюблен в Джун весь год, и наверняка этот текст ранит его чувства…

— Мам! — закричал я и закрыл лицо руками. — Перестань!

— Я говорю только, что эта записка может ранить чувства ребенка, понимаете ли вы это, или нет? — повторила мама мистеру Попкинсу.

— Вы серьезно? — Мистер Попкинс покачал головой. Таким сердитым я никогда еще его не видел. — Вы правда сейчас говорите мне, что вас не ужасают записки, которые написал ваш сын? Потому что меня — еще как ужасают!

— Я не защищаю его записки! — кипятилась мама. — Я просто напоминаю вам, что не он один принимал в этом участие. Вы должны понимать, что Джулиана, естественно, спровоцировали.

— Послушайте, — директор Дженсен вытянул перед собой руку, как регулировщик движения, — никто и не сомневается, что у записок есть предыстория.

— Их записки ранили мои чувства! — Мой голос звучал так, будто я вот-вот расплачусь, но я был и не против.

— Не сомневаюсь, что их записки ранили твои чувства, Джулиан, — ответил директор Дженсен. — И ты тоже пытался ранить их чувства. В этом-то и проблема: каждый пытается задеть другого, и потом все выходит из-под контроля.

— Именно так! — сказала мама, точнее, выкрикнула.

— Но факт в том, — продолжал директор Дженсен, подняв палец, — что есть предел, Джулиан. Есть черта. Ты в своих записках ее преступил. Они абсолютно неприемлемы. Если бы Ави прочел их, как, думаешь, он бы себя чувствовал?

Он так буравил меня глазами, что я хотел исчезнуть под диваном.

— То есть он их не читал? — спросил я.

— Нет. Слава богу, вчера о них сообщили мистеру Попкинсу, и он открыл шкафчик и перехватил записки до того, как Ави их увидел.

Я кивнул и опустил голову. Признаться, я был рад, что Ави их не прочел. Думаю, я знал, что имел в виду директор Дженсен, когда говорил про «преступить черту». Но потом я подумал: «Так если это не Ави меня заложил, то кто же?»

Мы все тихо посидели минуту или две. Было ужасно неловко.

— Ну хорошо. — Папа потер ладонью лицо. — Разумеется, теперь мы осознаем серьезность ситуации и… сделаем с этим что-нибудь.

Я еще ни разу не видел, чтоб папе было так неудобно. Прости, пап!

— У нас есть рекомендации, — ответил директор Дженсен. — Разумеется, мы хотим помочь всем, кто оказался вовлечен…

— Спасибо за понимание. — Мама взяла сумочку и встала с дивана.

— Но есть и последствия ! — сказал мистер Попкинс, глядя на маму.

— Прошу прощения?

— Как я говорил в самом начале, — вмешался директор Дженсен, — мы придерживаемся очень строгой политики в том, что касается травли.

— Ну да, мы заметили, какая она строгая, когда вы не исключили Джека Тота за то, что он ударил Джулиана, — парировала мама. Вот так, мистер Попкинс!

— Вы что, серьезно? Это совершенно другая история! — отмахнулся мистер Попкинс.

— О, неужели? — ответила мама. — Бить, да к тому же в лицо — по-вашему, не травля?

— Ну хватит, хватит. — Папа поднял руку, не давая мистеру Попкинсу ответить. — Перейдем уже к делу. Какие именно рекомендации, Хэл?

Директор Дженсен посмотрел на него.

— Джулиана исключают на две недели, — сказал он.

— Что?! — вскричала мама, глядя на папу. Но папа глядел на Дженсена.

— Кроме того, — продолжал директор Дженсен, — мы рекомендуем психотерапию. Медсестра Молли даст вам имена нескольких психологов, с которыми, на наш взгляд, Джулиану следует поработать…

— Это возмутительно! — гневно перебила мама.

— Погодите, — опешил я. — То есть мне нельзя ходить в школу?

— Две недели, — ответил мистер Попкинс. — С настоящего момента.

— А поездка на турбазу? — спросил я.

— Ты туда не едешь, — сказал он холодно.

— Нет!!! — Вот сейчас я и правда чуть не плакал. — Я так хотел в эту поездку!

— Мне жаль, Джулиан, — вздохнул директор Дженсен.

— Какой абсурд! — Казалось, мама сейчас набросится на директора Дженсена. — Вам не кажется, что вы преувеличиваете? Тот мальчик даже не читал записок!

— Дело не в этом! — ответил мистер Попкинс.

— Я скажу вам, что думаю, — сказала мама. — Весь этот ужас случился потому, что вы зачислили в школу мальчика, который вообще-то в нее не поступил. Чтобы принять его, вы нарушили правила. И только у меня хватило смелости произнести все это вслух, а теперь вы мстите за это моему ребенку!

— Мелисса, — директор Дженсен еще надеялся ее успокоить.

— Наши дети не доросли до того, чтобы сталкиваться с подобными вещами… деформации лица, уродство, — продолжала мама. — Вы должны понимать это! Джулиану из-за этого мальчика снятся кошмары. Вы знали это? У Джулиана проблемы с тревожностью.

— Мама! — Я стиснул зубы.

— Необходимо было спросить мнения у совета попечителей и вместе решить, подходит школа Бичера для такого ребенка или нет. Вот и все, что я думаю! Наша школа просто для этого не предназначена. Для этого есть другие школы, но не наша!

— Если хотите, можете в это верить, — ответил мистер Попкинс, не глядя на нее.

Мама закатила глаза и пробормотала:

— Настоящая охота на ведьм! — Она так разъярилась, что от нее, казалось, шел пар.

Я понятия не имел, о чем это она. Ведьмы? Что еще за ведьмы?

— Хорошо, Хэл, ты сказал, что у тебя есть рекомендации, — обернулся папа к директору Дженсену. Еще немного, и папа взорвется. — Это все? Исключение на две недели и работа с психотерапевтом?

— Еще мы хотели бы, чтобы Джулиан написал Августу Пулману письмо с извинениями, — сказал мистер Попкинс.

— С извинениями за что? — спросила мама. — Джулиан сочинил несколько глупых записок. Он наверняка не единственный ребенок на свете, кто сочинял глупые записки.