Рабиндранат Тагор - Свет и тени

Ротиканто предостерегал Одхорлала — он говорил, что учитель испортит мальчика, да и самому Одхорлалу иногда казалось, что Хорлал слишком привязан к ребенку. Но теперь никто не смог бы оторвать Хорлала от Бену.

Когда Бену исполнилось одиннадцать лет, Хорлал сдал экзамены, получил стипендию и перешел на третий курс колледжа. Нельзя сказать, что у Хорлала совсем не было товарищей, но Бену был ему ближе всех. Вернувшись с занятий, он гулял с мальчиком и по дороге с воодушевлением рассказывал ему о подвигах древнегреческих героев или пересказывал по-бенгальски романы Вальтера Скотта и Виктора Гюго. Иногда декламировал английские стихи и переводил их тут же с комментариями на бенгальский. Он старался заставить Бену выучить наизусть речь Антония.

Мальчик стал волшебным ключом, открывавшим сердце Хорлала. Раньше, когда он готовил уроки один, только для себя, он совсем иначе воспринимал английскую литературу. А теперь стоило ему заинтересоваться каким-нибудь вопросом по истории, естествознанию, литературе, как сейчас же хотелось поделиться с Бену. Пытаясь заинтересовать Бену, он углублял свое знание предмета, и радость становилась еще более полной.

Когда Бену возвращался из школы, он наскоро управлялся с обедом и бежал к Хорлалу. Никакими уловками и соблазнами матери не удавалось его удержать. Нонибале это, конечно, не нравилось. Ей казалось, что учитель старается привязать к себе мальчика ради того, чтобы сохранить свое место.

И вот однажды она вызвала Хорлала к себе и, прикрыв лицо покрывалом, сказала:

— Ты ведь только учитель, так занимайся с мальчиком по часу утром и вечером. Зачем ты проводишь с ним все свое свободное время? Он теперь никого не признает — ни мать, ни отца. Чему ты его учишь? Раньше, бывало, одно имя матери вызывало у него крик радости, а теперь его не дозовешься. Кроме того, Бену — мальчик из знатной семьи, и ему вовсе не подобает сближаться с тобой так тесно.

А еще раньше Ротиканто приводил Одхорлалу-бабу примеры, когда в других семьях неизвестные под видом учителей так порабощали ребенка, что захватывали имущество ученика, после того как он вступал во владение наследством, или же становились для молодого хозяина самыми авторитетными лицами и вертели им как хотели.

Хорлал, конечно, догадывался, что камешки бросают в его огород, но он молчал и терпел.

Но когда таким тоном заговорила мать мальчика, которого он так любил, это причинило ему жестокую боль. Теперь он хорошо понимал, как смотрят на учителя в богатом доме. Учитель должен поставлять знания, как корова дает молоко. Любить ученика и относиться к нему, как к родному, — непозволительная наглость! Этого не мог вынести никто, начиная от слуги и кончая хозяйкой. Они считали любовь Хорлала к Бену лишь ловким ходом, сделанным ради достижения каких-то своих целей.

— Хорошо, мать, — с дрожью в голосе ответил Хорлал хозяйке, — теперь я буду только давать Бену уроки. Больше ничего между нами не будет.

Хорлал сдержал свое слово и после занятий не пришел, как всегда, поиграть с Бену. Весь день он бродил по улицам, и чего ему это стоило, про то знал только он один.

Вечером он пришел на очередной урок. Мальчик был угрюм и невесел. Хорлал не стал объяснять причины своего отсутствия. Урок прошел вяло, кое-как.

Обычно Хорлал вставал, когда было еще темно, и готовился к занятиям в колледже. По утрам Бену, наскоро умывшись и позавтракав, прибегал к нему, и они шли в сад. Там был бассейн с рыбами, и учитель с учеником каждый день кормили их крошками. А в один из уголков сада Бену натаскал камни, устроил маленький парк, где все было по-настоящему: забор, ворота и дорожки; в нем свободно могли бы жить лилипуты. Уход за этим садом был их второй утренней обязанностью. Когда становилось жарко, они возвращались домой и занимались.

Утром Бену встал раньше обычного и прибежал дослушать рассказ, который учитель не успел вечером ему досказать. Он хотел сделать приятное Хорлалу, поднявшись так рано. Но Хорлала уже не было в комнате. Швейцар сказал, что он куда-то ушел.

В этот день на уроке маленькое сердце Бену сжималось от горькой обиды; личико его было серьезным. Он опять не спросил, почему Хорлала утром не было дома. А учитель, избегая взгляда мальчика, занимался с ним, уткнув нос в книгу.

Когда мальчик пришел обедать, мать спросила у него:

— Что с тобой творится со вчерашнего вечера? У тебя такое грустное лицо, ты ничего не ешь.

Бену молчал. Мать привлекла его к себе, нежно обняла и пыталась понять, в чем дело. Наконец Бену не выдержал и залился слезами:

— Мама, учитель…

— Что учитель?

Мальчик не мог объяснить, что именно сделал Хорлал; его обиду невозможно было выразить словами.

— А, наверно, он жаловался тебе на твою маму? — спросила Нонибала.

Бену не понял, что хотела сказать мать, и, ничего не ответив, ушел.

В доме Одхорлала-бабу пропало несколько платьев. Вызвали полицию. Во время домашнего обыска осмотрели и сундук Хорлала. Ротиканто с невинным видом заявил:

— Разве вор станет класть ворованное в сундук?

Вещей так и не нашли. Одхорлал никак не мог примириться с потерей. Он сердился на весь свет. А Ротиканто говорил:

— В доме так много людей — неизвестно кого обвинять, кого подозревать. Каждый приходит и уходит, когда ему вздумается.

Одхорлал вызвал к себе Хорлала:

— Слушай, Хорлал, мне неудобно больше держать вас всех в доме. Устраивайся где-нибудь в другом месте и приходи заниматься с Бену только в точно назначенное время. Так будет лучше. Я согласен прибавить тебе две рупии к жалованью.

Ротиканто, покуривая трубку, прибавил:

— Да, так будет лучше. Лучше для вас и для него.

Хорлал молча слушал хозяина, потупив голову.

Он не в состоянии был что-либо ответить. Возвратившись в свою комнату, Хорлал написал хозяину, что ему по некоторым причинам неудобно больше заниматься с Бену и он сегодня же собирается уехать.

Когда Бену пришел из школы, комната учителя была пуста, не было даже поломанного железного сундука. На веревке обычно висели плащ и полотенце Хорлала — веревка осталась, но больше ничего не было.

На столе всегда валялись в беспорядке книги и тетради, а теперь там стояла большая стеклянная банка, в которой блестела плавниками золотая рыбка. На банке лежала записка, на которой рукой учителя было выведено имя Бену, и английская книга с картинками в добротном переплете. На титульном листе тоже стояло имя Бену и сегодняшняя дата.

Бену прибежал к отцу:

— Папа, где учитель? Куда он ушел?

Отец привлек сына к себе:

— Он оставил работу и уехал от нас.

Бену выпустил руку отца, убежал в соседнюю комнату и, уткнувшись в подушку, горько заплакал. Одхорлал-бабу встревожился, но не знал, чем помочь сыну.