Алексей Осипов - По волчьему следу

— Мальчик, аптека закрыта, — сказала она, продолжая работать.

«Ну, все пропало», — мелькнуло в голове. Усатый милиционер свернул в дверь направо, в кабинет заведующего. Скоро из кабинета вышла молодая женщина, сказала:

— Давай, мальчик, рецепт.

Завернула в бумагу пузырек с лекарством и подала Володе. Милиционер попросил извинения, поблагодарил ее и, взглянув в бледное, усталое лицо Володи, спросил:

— Далеко ехать-то?

— Нет, километров десять.

Вместе вышли на улицу, спустились с крыльца.

— Сестренка-то маленькая?

— Большая, уже на лыжах катается.

— И давно болеет?

— Давно, с самого утра, а может, и с обеда, меня дома не было.

— А что с ней?

— Легкие простудила, воспаление.

У дома с широкими, светлыми окнами они остановились. Милиционер попросил Володю подождать минутку, а сам зашел в помещение, на дверях которого крупными буквами было написано: «Гастроном». Почему милиционер приказал ждать? Может, убежать, пока не поздно? И только взял лыжи, чтобы в темный двор шмыгнуть, а милиционер тут как тут.

— На, держи. — И протянул два кулька. — Один тебе, а второй сестренке повезешь.

— Не надо! Зачем? — смутился Володя.

— А теперь садись на шестой троллейбус и шпарь до конца города.

Милиционер проводил его до остановки и попросил кондуктора довезти парня бесплатно.

— Спасибо, товарищ милиционер, спасибо! — сказал Володя, взбираясь на подножку троллейбуса.

Милиционер улыбнулся, козырнул Володе и щелкнул каблуками.

— Счастливого пути!

Кондукторша молчала и чуть-чуть улыбалась. А Володя думал про милиционера: теперь и усы его казались не грозными, а веселыми, и голос ласковым и добрым, и ремни на плече, и даже пистолет сбоку совсем нестрашными. Слез он с троллейбуса и глухой улицей вышел за город. Месяц стоял над самой головой, словно ждал Володю.

К ночи сделался он круглее, ярче и золотистее. И мороз покрепчал, и ветер стал острее — так щеки и дерет. Володя надвинул на глаза шапку, встал на лыжи, отыскал свой одинокий, заиндевевший извилистый след.

«А в карманах кульки. С чем они?» — Опустил руку в карман, развернул плотную, толстую бумагу: конфеты! Положил одну в рот — вкусная, парным молоком пахнет. Уже вторая, третья конфета растаяла во рту, а Володя все шагал и шагал не останавливаясь. Шел и сам удивлялся, почему лыжи скользить лучше стали и в руках и ногах прежней усталости не стало.

Вот уже поля родного колхоза. В лунном серебре, в звездах знакомый лес навстречу вышел. Зайчишки на снегу свежих печатей лапками наставили, да так много, что и не разберешь, куда бежали: не то в лес, не то из лесу. Лиса следы отпечатала, из лесу пошла, в копешках мышей разыскивать.

Володя достал последнюю конфету из своего кулька, подержал в руке, а есть раздумал. «Другой кулек сестренке от товарища милиционера, а эту конфету подарю маме», — решил он и, оттолкнувшись палками, покатил с горки на единственный огонек в деревне.

Возвращаясь с охоты, Володя увидел в небе огромного светло-серого ястреба. Хищник плавно кружил над деревней. Потом, высмотрев за огородами кур, отвалил в сторону леса, спустился и, прячась за крышами домов и деревьями, бесшумно подкрался к курам. Закричали, замахали крыльями хохлатки, в картофельную ботву попрятались, а молодая белая курочка не успела увернуться от удара. От нее посыпались перья, и хищник снова стал подниматься с трепещущей жертвой в когтях. В этот момент Володя и выстрелил.

Одной дробинкой перебило крыло хищнику, и он сделал вынужденную посадку недалеко от охотника.

Принес Володя ястреба домой, смазал йодом раненое крыло, забинтовал и пустил его в темный угол за печкой.

Узнав о живом ястребе, к Володе тут же прибежал Колька.

— Давай вылечим и в школьный уголок отнесем, — предложил сосед.

Мальчишкам не раз приходилось наблюдать, как парит под облаками эта гордая, смелая птица, как, сложив крылья, стрелой падает на землю. Если никто не помешает, она мигом разделается с добычей — мышью или полевой птичкой. А если угрожает опасность, свечой взмоет в поднебесье, сделает прощальный круг и снова спокойно полетит, зорко осматривая землю.

Видели ребята, когда чем-то озлобленный ястреб со свистом черной стрелой пронесется над крышами, загонит в подворотни всех кур на деревне, заставит выскочить из домов женщин, и махать платками, и кричать во все горло: «Кши… кши…»

В поле или на опушке леса не раз попадались ребятам перья растерзанных дроздов, жаворонков, скворцов и других птиц.

Но вот чтобы такая грозная птица жила в школе, никому и в голову не могло прийти.

Володя и Колька размечтались. Они будут по очереди, наперебой ухаживать за ястребом: кормить, поить, чистить клетку, выносить птицу на свежий воздух. Потребуется учителю на уроке когти или клюв хищной птицы показать — пожалуйста, ястреб тут как тут! Это не то что какое-нибудь мертвое, облезлое чучело или картинка. Не веришь, что когти птицы острые и клюв, точно железный, — подставь палец. Потом всю жизнь не забудешь.

Поставил Володя ястребу две баночки: одну с водой, другую с молоком. Нарезал сырого мяса, накрошил черного и белого хлеба.

— Пей и ешь, поправляйся! — сказал Володя, легонько коснувшись высокой мускулистой груди ястреба.

Тот недовольно крутнул головой, поднял гнутый, как турецкая сабля, клюв, но руку не долбанул.

Всю ночь неподвижно просидел ястреб в темном углу, изредка, наверное спросонок, издавая то победные, гортанные звуки, то трогательные, о чем-то просящие.

Заглянул утром Володя за печку: все цело, ни к чему ястреб не прикоснулся. Только банку с водой разлил.

— Подумаешь, какой гордый! Голодовку объявил! Ну ничего, заставим! — сказал Володя и, зажав ястреба в коленях, силой раскрыл ему рот и положил кусочек баранины.

Подержал ястреб мясо и выбросил. Поводил по сторонам желтыми, точно осенний лист, глазами, посопел недовольно и, изловчившись, схватил Володю клювом за палец. Больно до слез, а дергать нельзя, терпи, пока сам отпустит. Даже в глазах потемнело, а ястреб все жмет, все крутит, будто клещами захватил и тянет. Не выдержал Володя, стукнул другой рукой обидчика по голове, а ястреб, не будь дурен, встряхнулся да так когтями рванул, что брюки и ногу, как бритвой, разрезал. Вырвался ястреб, под стол упрыгал, из-под стола — под койку, насилу кочергой его оттуда достали.

Хорошо еще Володина мать всего этого не видела, а то приказала бы ястребу голову отрубить.