Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

– Уходи! – Ромкин голос звучал глухо из-за стекла. – Ты меня подставила!

– Я?!

– Он меня видел!

– Нет!

– Точно видел! Я знаю.

Тут я так разозлилась, что мне захотелось разбить это стекло, вытащить за шиворот Ромку и потащить его в школу так, волоком, как он тащит домой капризного Оскара. Ах да, и ещё надеть на него шлейку, чтобы не вырывался.

– Слушай! – заорала я. – Прекрати раздувать! Ты вовсе не урод! Хочешь посмотреть на настоящее страшилище – погугли Уриска из шотландских мифов!

– Да?

Ромка приоткрыл дверцу и высунул голову.

– А ты согласилась бы поцеловать такого парня, как я?

– Чего?! З-зачем…

– Вот именно!

– Знаешь, дружище, – прошипела я так яростно, что бедный Оскар затих и прижал уши, – я в школу не за этим хожу. Может, ты за этим… Я – нет. Не могу сказать, что обожаю наших с тобой одноклассников. Но готова поспорить на что угодно: смеяться они не будут. А давай… пари? Если хоть кто-нибудь засмеётся, я… я брошу школу!

Ромка недоверчиво покосился на меня.

– Что за бред? Зачем тебе это?

– Я просто хочу доказать тебе, что бояться насмешек – глупо, – торопливо объяснила я. – Их не будет. Обещаю. Поэтому и сказала, что брошу. Это примерно как в фильмах, когда клянутся могилой матери. Это же фигурально, а не в прямом смысле.

– Нет уж, – медленно сказал Ромка. – Как-то несолидно звучит. Давай так. Если будут насмешки, я брошу школу. Сам. Это логично.

Я помедлила. Дело принимало серьёзный оборот. Ромка не шутил. Его слова не были фигурой речи. Он ведь и правда бросит. И это будет на моей совести. Я отступила к выходу. Мой взгляд зацепился за кустик, который каким-то чудом пророс сквозь стенку. Как будто природа сунула любопытный зелёный нос в тёмный холодный гараж и спрашивает: «Что тут у вас?»

– Слаб|о? – криво усмехнулся Ромка, вылезая из микроавтобуса и захлопывая дверцу.

Я не сводила глаз с кустика. Что это? Сныть или пастушья сумка? Мои мысли метались, но, сделав над собой усилие, я произнесла:

– Ладно… Пари так пари.

– Проиграешь.

– Посмотрим. Выиграю – возвращаешься в школу.

– Похоже, я проиграю в обоих случаях, – ответил он и вышел из гаража.

Я последовала за ним, проведя рукой по кустику. Он оказался мягким на ощупь, как будто шёлковым. Каким же упорным нужно быть, чтобы пробиться через стенку гаража и сохранить шёлковую нежность листьев…

Мы вышли и тут же зажмурились от яркого солнца, которое проглянуло сквозь облака. Ромка постоял немного с закрытыми глазами, а потом шумно выдохнул, будто бы расставаясь с затхлым воздухом старого гаража.

– Бред, конечно, – негромко сказал он, – но решили – значит решили.

Мне показалось, что пятно у него побледнело и уменьшилось. Наверное, всё-таки дело было в игре солнечных бликов, добравшихся до пустыря.

– А зачем тебе шарф в такую тёплую погоду? – спросил Ромка, и я с трудом подавила улыбку.

– Это подарок, – важно объяснила я. – Из самой Шотландии. Ромк, а ты не мог бы про шарф спросить при всех, в классе, когда в школу вернёшься?

– Зачем это?! «Весь мир – театр»?

– Типа того, – фыркнула я, забрала у него поводок и потащила Оскара к выходу с пустыря.

Мой шарф развевался на сумке, будто победный флаг. На ветру волновался шотландский кашемир, а в душе у меня крутился и трепыхался вопрос: «Как же мне заставить весь класс не произнести ни одной насмешки в адрес Ромки?»

Кому: Любомиру Радлову

Тема: Вы все с катушек слетели?

Привет, Любомир!

Надеюсь, тебе знакомо выражение, написанное в теме. Если нет, воспользуйся переводчиком. Жаль, ты не представляешь, как же бесит, когда люди только и думают, что ты станешь их ненавидеть. Невероятно злит и сводит с ума!

М.

Сколько раз я ни просила Данку рассказать, что они делают на подготовке к школе или хотя бы какие у них предметы, в ответ получала одно и то же: «Не помню!»

Я хмурилась в ответ, а она тут же обаятельно улыбалась и начинала нести такую забавную околесицу, что хотелось её обнять и защекотать.

Вот и сегодня на мой вопрос, была ли в школе математика, она поморщилась:

– Не помню.

И продолжила раскрашивать цифры в учебнике, который нам с ней купила моя бабушка. А потом хитро глянула на меня и сказала:

– Зато был окружающий мир.

– И как всё прошло? – заволновалась я.

С ним у Даны было ещё больше проблем, чем с математикой.

– Нам рассказывали про рождение людей.

– Что ты говоришь? – удивилась я. – Про это говорят на дошкольном отделении?

– Ага, ага, – закивала Дана. – Нам рассказывали про мальчика, который родился с трёхметровой ступнёй.

Я озадаченно посмотрела на неё.

– Может, трёхсантиметровой?

– Нет, нет… Там были метры! Три метра ступня. Представляешь себе?

– Дан, это невозможно, – хмуро улыбаясь, сказала я. – Три метра – это от нашего столика до во-он той стены.

– А, да, – оценив с серьёзным видом расстояние, кивнула Дана. – Точно, я перепутала. Полтора метра ступня у мальчика.

– Дана! Дети появляются у женщин из живота! Что за живот должен быть, чтобы в нём уместилась полутораметровая ступня!

– Но это правда! – вытаращила глаза Дана. – Честно-честно, нам так учительница сказала! И ещё у него пальцы на руках были по полтора метра!

– Данка! – меня разобрал смех.

– Нет-нет, не все! – продолжила она без тени улыбки. – Большие…

Она показала два своих больших пальца.

– Большие были нормальными, а вот этот…

– Средний.

– Да, средний… Указательный и…

– Безымянный!

– Да, вот они были по полтора метра.

– И по земле волочились?

– Нет, он их скатывал в клубочек…

– А… Ну конечно. А уши у этого мальчика метров по шесть были в диаметре?

– Вот видишь! – торжествуя, воскликнула Дана. – Ты про него знаешь!

– Конечно, я ему завидую. Когда дождь, так классно укрыться под шестиметровыми ушами! И бежать домой на полутораметровых стопах! И вылавливать червяков полутораметровыми пальцами!

Тут Дана не выдержала и расхохоталась, и я вместе с ней. Смеялись обе до слёз. Только затихали, потом переглядывались – и по новой! В разгар веселья в комнату вошла Роза Васильевна, улыбнулась Дане и протянула ей тарелку с орешками, а на меня бросила такой взгляд, что мурашки по спине побежали.

– Здравствуйте, – тихо произнесла я.

Сегодня был первый день, когда она не встретила меня в прихожей. Её голос доносился из ванной, где она что-то драила, и я решила, что здороваться через дверь как-то невежливо. Сейчас она только сощурилась и кивнула мне, мол, ну-ну, пришла, грубиянка.