Лариса Письменная - Тысяча окон и один журавль

Ещё одна пуля угодила в плечо… и ещё одна — в грудь. Рустем зашатался. Он был весь залит кровью, силы изменяли ему… А фашисты всё стреляли и стреляли, а потом начали со всех сторон наступать на Рустема.

Ему очень хотелось пить, губы пересохли. Рустем притянул правой рукой свою алюминиевую флягу и стал жадно пить. Он выпил всю воду до капли и отбросил пустую фляжку… Теперь только чудо могло его спасти…

И случилось чудо!

На поле боя появляется, будто из земли вырастает — Золотой богатырь, мой отец. Я тоже с ним — не мог же я бросить его в такой грозный час! Мы, как всегда, вместе.

Отец подхватывает пулемёт Рустема и так палит по фашистам, что те от злости воют, как бешеные волки. А отец поворачивает пулемёт вокруг себя, ещё и гранаты поспевает кидать. Я тоже швыряю гранаты, здорово швыряю. Мы косим врага и поджигаем его проклятущие танки. И фашисты наконец пугаются и начинают отступать.

Но и Рустем истекает кровью. Ведь он весь изранен и уже теряет сознание. Я кидаюсь к нему, думаю, что он умер.

«Эх, если бы поскорее вынести его отсюда, — говорит мой отец, Золотой богатырь. — Врачи наверняка вылечили бы его, но нельзя нам уходить, чтобы неприятель не спохватился. Утром нам на помощь придут наши, много наших, целая дивизия. Но до утра, Ярослав, мы должны продержаться».

«А что делать с Рустемом? Он же умрёт без помощи…»

«А ну погоди, Ярослав, кто-то к нам приближается», — настораживается отец.

И правда, к нам кто-то тихо, почти бесшумно подползает. Может, фашист? Но почему отец в него не стреляет?

А отец не стреляет потому, что уже понял: никакой это не фашист, это ползёт санитарка. Она всегда выносит раненых с поля боя.

Когда санитарка подползла уже совсем близко, я узнал её: это же наша Маруся! Храбрая и добрая Маруся, она не побоялась смерти, знает, что её помощь очень нужна.

«Много раненых?» — спрашивает Маруся.

«Только один, — отвечает ей мой отец. — Выноси его поскорее отсюда, он потерял много крови».

Отец всё стреляет и стреляет, фашисты драпают, а я помогаю санитарке Марусе наскоро перевязать Рустему раны.

«Жив! Сердце бьётся! — обрадовалась Маруся. — Помоги мне взвалить его на плечи!»

Я помогаю Марусе, и она тихо, как тень, выносит Рустема с поля боя туда, где его обязательно вылечат.

А мы с отцом уже не просто отстреливаемся, мы идём в наступление! А фашисты всё убегают и с перепугу даже кричат: «Гитлер капут!»

«Всем вам капут!» — закричал отец и застрочил им вдогонку. А потом отец снимает с головы пилотку с красной звёздочкой и склоняет голову перед погибшими. И солнце, которое как раз взошло, играет на его золотых волосах.

«Ты мой Золотой богатырь! — с гордостью говорю я. — Ты их победил!»

«Все мы вместе победили, — отвечает мне отец. — И солдаты, которые здесь полегли, и муж тёти Марины, погибший славной смертью. Мёртвые тоже побеждают».

«И Маруся, — добавляю я. — И Рустем».

«Да, — соглашается отец, — и наша Маруся, и герой Рустем».

Рустем, который теперь будет жить.

Незаметно пробежало лето. Было ещё солнечно и тепло, но на деревьях уже начали появляться жёлтые листья. А это значит, что скоро в школу.

— Ничего, — утешал я отца и Марусю, — я буду приезжать на Весёлый после школы и помогать вам.

— А уроки! — качал головой отец.

— Уроки буду учить вечером вместе с тобой. Ты ведь тоже готовишься в институт. Вот вместе и будем.

— Нет, Ярослав, так не годится, — решительно сказал отец. — Я взрослый, я могу и ночью над книжками посидеть, а ты — нет.

И вот — новость! Сегодня к нам приехала из Богуслава бабушка, чтобы взять меня на зиму к себе. Я спорил, я не хотел — боялся, что без меня отец с Марусей не управятся с Последним Могиканом — ведь нам до сих пор не дали новый экскаватор. Наверно, без меня его всё-таки спишут на металлолом, и я никогда его больше не увижу. Хоть и здорово пришлось нам помучиться с Могиканом, а всё же я полюбил старичка. И толстый мастер участка, и молодой, в очках, прораб, и особенно главный механик СМУ Иван Иванович — все говорят, что Могикан работает до сих пор только потому, что у моего отца золотые руки. Так-то оно так, в первую очередь — потому, но ведь и мы с Марусей присматриваем за Могиканом, да ещё как! А без меня Марусе будет трудно, она же всё-таки не мужчина…

— Не поеду! — артачился я. — Да ещё на целую зиму! Раньше ведь не ездил…

— Раньше ты ходил в детсад, а теперь уже школьник!

— И в прошлом году я был школьник!

— В прошлом году за тобой смотрела тётя Марина, а теперь она болеет.

Что поделаешь, если отец решил — не отступится, у него твёрдый характер.

Все говорят, что моя бабушка похожа на отца, а мне кажется — ничуть. У бабушки волосы совсем седые и лицо в морщинах, а у отца разве такое! И руки у неё сухие, морщинистые, а у отца — ого! У него руки прямо-таки железные. Уж если кто и похож на отца, так это я. И походка у нас одинаковая, и характер. Ясное дело — я больше похож на него!

— Поедем, мой родненький, поедем, мой золотой, — уговаривает меня бабушка.

Ну вот, сами видите! Была б она похожа на отца, хлопнула бы меня по плечу и сказала:

«Ярослав, ты поедешь со мной, и точка!»

Ещё и брови нахмурила бы. А она гладит меня по голове, будто я маленький, и всё приговаривает:

— Не упрямься, Славик, дитя моё. В Богуславе хорошая школа, и я буду за тобой присматривать. Мне ведь одной тоскливо жить, а вместе нам будет веселее.

— Ага, веселее… А если я не хочу!

Тут и Анна Павловна стала меня уговаривать, и дедушка и бабушка Панчишины, даже тётя Марина. Одна только Раиса Демидовна кричала на всю квартиру:

— Так я и думала! Так я и знала! Вы только подумайте, что затеял этот рыжий, хочет избавиться от ребёнка. Мешает ему сирота, как кость в горле!

Ну тут уж я взорвался и со злостью крикнул Раисе Демидовне:

— Никому я не мешаю, это вы всем мешаете! И к бабушке я обязательно поеду, потому что сам хочу. Вот вам! И никакой я не сирота, сами вы — сирота!

Раиса Демидовна завопила ещё громче, но её уже никто не слушал.

Мы стали собираться. Наша Маруся принесла мне подарок — новенький скрипучий портфель. А отец рассказал мне про Богуслав. Там протекает быстрая река Рось, а на берегу её — такие огромные камни, каких я никогда не видел. Когда отец был такой, как я, он любил прыгать с них в воду. Я, наверное, ещё успею покупаться в этом году, если сентябрь будет тёплый, плавать я умею. И ещё, в Богуславе так много яблок и груш — как нигде! Там такие груши, что бабушка варит из них повидло без сахара.

— А когда закончишь второй класс на «отлично» — вернёшься домой, и мы вместе с тобой будем кончать рыть котлованы на Весёлом, — добавил отец.