Александр Власов - Грозовыми тропами

— Я ззапомню! — заикаясь от ярости, крикнул есаул.

— Вот и превосходно!

Платайс повернулся к есаулу спиной и сказал Кондрату Васильевичу:

— Если ты припомнишь остальных рабочих депо и укажешь их адреса, тебя никто не тронет!

Разъяренный есаул ускакал вместе с двумя верховыми, а Платайс и Кондрат Васильевич вернулись в мастерскую.

— Чисто он есаула отбрил! — усмехнулся один из солдат барона Бергера.

— Есаул это припомнит! — ответил другой.

В мастерской продолжается прерванный разговор. Там уже — четверо. Обходчик поднялся наверх.

— Когда вы пришли, — улыбаясь, говорит Кондрат Васильевич, — я был уверен, что вы и есть Трясогузка!

— Я бы посоветовал найти этого романтика, — ответил Платайс. — Но главное — бронепоезд. Основной удар наши войска нанесут с запада. Партизаны нажмут с востока. К тому моменту бронепоезд должен быть отремонтирован. Бронепоезд — наш ударный кулак и находится он в самом центре вражеской обороны. Вот в чем его преимущество!

— Отремонтировать успеем, — задумчиво произносит Кондрат Васильевич. — А кто будет командовать бронепоездом?

— Я! — сказал Платайс и встал. — Мне пора… До вечера, товарищи!

У дверей Платайс остановился, нерешительно обернулся.

— Кондрат Васильевич!

— Да?

— Есть у меня к вам личная просьба… Много тут у вас, в городе, приблудных ребятишек?

— А где их мало сейчас!

— Я бы… — Платайс не закончил, махнул рукой, вздохнул. — Впрочем… не время! Потом!

Городской базар. Унтер-офицер тащит ворох отобранного во время обыска тряпья. Входит в ларек, сбрасывает узел на пол.

— Принимай товар, хозяйка.

Женщина в ярком платке, с большими серьгами в ушах брезгливо взглянула на тряпье и не задумываясь определила цену:

— Ведро самогона.

— Ладно, гони! — согласился унтер.

Прихрамывая, бродит по базару помощник Кондрата Васильевича — Николай. Присматривается, прислушивается.

Седобородый, костлявый как смерть старик устало вертит ручку шарманки, а девочка лет двенадцати, закрыв глаза, надрывно поет:

«И не жду от жизни ничего я…»

Старушка, приплясывая, как на морозе, вертится во все стороны и выкрикивает:

— Меняю икону! Тверскую икону!

В стороне от всех отставной чиновник пишет письмо, положив бумагу на ящик. Неграмотная деревенская женщина диктует:

— Продали мы корову и тоже не могли расплатиться…

— Не спеши! — сердится чиновник. — За пятак, а стрекочешь, как сорока!

Николай остановился за его спиной, пошутил:

— Как трясогузка!

Чиновник удивленно повернул голову.

— Дурак! Трясогузка не стрекочет!

Николай отошел и присоединился к толпе, слушавшей какую-то шуструю женщину, захлебывавшуюся от избытка слов:

— Одних, которые мертвые, семнадцать душ, да раненых — тьма-тьмущая! Теперь, говорят, каждого пятого хватать будут, пока не доищутся! Примета есть — он будто платок обронил… батистовый!

В толпе мелькают рваный английский френч и полосатые пижамные штаны. Рядом с этим беспризорником — второй. Его зовут Мика. Он очень маленький и тощий. На нем рубаха, которую старший беспризорник вырвал из рук унтер-офицера.

Они с независимым видом лавируют среди толпы. Люди сторонятся, придерживают карманы и сумочки. Но мальчишки ни на кого не обращают внимания.

Трещит костер. Над ним — котел. Рядом на чурбане сидит толстая женщина, выкрикивает басом:

— Кондер! Кому горячий кондер из свежей потрохи?

Студент протягивает женщине связку книг.

— Отдам за тарелку твоего кондера!

— На что они мне! — басит хозяйка.

Николай ощупал связку книг, тихо спросил:

— Про птиц есть?.. Про попугаев или трясогузок?

— Да нет у меня такой книги! — огрызается студент и снова обращается к женщине:

— Хозяйка, ну хоть полмиски!

— Отстань!

В центре базара лихо выплясывает цыганенок с гитарой. Он сам себе аккомпанирует. Гитара оказывается то над головой, то за спиной, но и в этом положении цыганенок умудряется бренчать на струнах.

Выкинув последнее коленце, он сдернул с головы прожженную шапку-ушанку и пошел по кругу с вытянутой рукой. Ни одна монетка не падает в шапку. Обойдя всех зрителей, цыганенок опускает руку и запевает отчаянным голосом:

Люди стали переглядываться. Одни испуганно, другие с одобрительной усмешкой. Толпа начинает редеть.

Вокруг мальчишки образуется пустота. Он швыряет шапку на землю и кричит:

— Чтоб вас разорвало! Чтоб вам лопнуть вдоль и поперек!

Два беспризорника, стоявшие невдалеке, пошептались.

— Пожалуй, подходит! — произнес мальчишка в английском френче.

— Подходит! — подтвердил младший беспризорник.

Он вытащил из кармана довольно большой кусок сахару и ловко бросил его в лежавшую на земле шапку. Цыганенок удивленно сверкнул глазами и жадно схватил сахар.

— Обла-а-ава! — слышится чей-то испуганный вопль.

Паника охватывает базарную площадь.

Люди, сбивая друг друга с ног, мечутся из стороны в сторону. Цыганенок подхватывает шапку и тоже бежит куда-то. Два беспризорника пробиваются к забору. У старшего размоталась обмотка. Она волочится по земле. Чья-то нога наступает на нее. Беспризорник падает.

— Ошалел со страху! — ругается мальчишка на Николая.

Это он наступил на обмотку.

— Виноват, но извиняться некогда!

Беспризорники протиснулись в узкую щель между забором и ларьком. Николай полез туда же. Мальчишки раздвинули доски. Все трое юркнули в дыру. Доски закрылись.

Николай прислонился к забору, улыбнулся мальчишкам.

— Спасибо, ребята! Вывели из этой заварухи!

— Ешь на здоровье! — ответил старший беспризорник.

Вечереет. Цыганенок пробирается вдоль задней стены кирпичного строения. Из этой стены выходят две трубы. На них положены доски. В стыках из труб выбиваются струйки пара, которые теплым облаком окутывают самодельные нары. Это — жилье цыганенка.

Бережно уложив гитару, мальчишка и сам укладывается на досках. Какой-то шорох заставляет его оглянуться. У нар стоят два знакомых беспризорника.

— Тепло устроился! — одобрительно говорит старший. — А ну, слазь!

Цыганенок вскочил.

— Ты кто? — строго спросил старший беспризорник.

— Я-то?

— Ты-то!..

Цыганенок спустил ноги и, схватив гитару, бросился наутек. Но беспризорники начеку. Старший ловко подставил ногу. Цыганенок растянулся на шлаке.

— Бей! Только гитару не тронь! — взмолился он.