Александр Власов - Грозовыми тропами

На другой стороне заводского проулка Колька Клюев и другие мальчишки. Приоткрыв от изумления рты, они смотрят на контору, на окна, из которых то и дело вылетают всякие обломки, комки бумаги, банки.

Подбежал Сенька. Волосы всклокочены, глаза горят. Посмотрел на контору, небрежно сказал:

— Пускай они возятся!.. Я вам такое скажу — ахнете! С таинственным видом он пошел к цеху и поманил за собой мальчишек.

Из окна конторы высунулся Антик Дымбаев. Тихо позвал:

— Лисенок!

Часовой подбежал к окну.

— Разведай, что они придумали! — приказал Антик.

К главным заводским воротам подходит Василий с группой рабочих. Остановились. Василий звякнул ключами, посмотрел на вывеску «Завод Дымбаева» и сказал:

— Вот с нее и начнем!

— Начало не хитрое! — улыбнувшись в пышные усы, колко произнес пожилой рабочий.

— Хитрому вы научите. Для того вас и позвал, седобородых!.. А ну, кто помоложе, сбейте ее, чтоб глаза не мозолила!

— Многие возвратились, — осторожно заметил другой рабочий. — Нэп разрешает держать мелкие заводишки.

— Этот не вернется! — возразил Василий. — Вчера мне в губкоме комсомола сказали… Он в восемнадцатом в Среднюю Азию подался и сейчас еще басмачей водит, вражина!

— А семья? — спросил кто-то из молодых.

— А что семья?.. Семья здесь… Жена и сын за него не ответчики! Они, может, и не знают ничего.

Скрежет и громкие удары по металлу заставили мальчишек выбежать из конторы. Отсюда хорошо видны и главные ворота и вывеска над ними.

Подставив стремянки, рабочие бьют кувалдами по кронштейнам.

Антик сгоряча бросился к воротам, но, пробежав несколько шагов, остановился. Смотрит, как сбивают вывеску. Лицо бледное, у глаз две скупые недетские слезинки. При каждом ударе слезинки по одной ползут вниз.

Протяжно проскрипев, срывается и падает дымбаевская вывеска.

Антик медленно снимает шляпу. Боль и злоба на его лице.

Борька Граббэ взмахнул рукой — и все сдернули шляпы.

Антик медленно побрел к конторе.

За заводом старый заброшенный причал. Сюда когда-то подходили баржи с нефтью для Дымбаева.

По всему причалу разбросана нехитрая мальчишеская одежда. А сами ребята в реке. Ныряют, отфыркиваются, кричат:

— Глыбко очень!

— Муть страшенная!

— Видел на дне железяку!

— Ящики ищите! Деревянные! — вынырнув, орет Сенька. — Машины в ящиках! Сам Дымбаев заколачивал!

Из кустов рядом с причалом бесшумно выглянул Лисенок. Посмотрел на разбросанную одежду, послушал, о чем кричат мальчишки, и так же бесшумно скрылся.

В конторе, в бывшем дымбаевском кабинете, за большим столом в кресле с высокой треснувшей спинкой сидит Антик. Голова опущена на руки. Шляпа лежит на столе. Мальчишка плачет.

Дверь распахнулась, вошел Василий, усмехнулся:

— Свято место пусто не бывает!

Антик вздрогнул. Поднял голову. Уставился на связку ключей в руке Василия.

— Вы… Вы ответите!.. Вернется папа…

— Хорошо. Отвечу, — спокойно согласился Василий и по-хозяйски оглядел кабинет, потрогал стол.

Потом он взялся за высокую треснувшую пополам спинку кресла, оно жалобно заскрипело.

Антик вскочил.

— Не смейте ломать!

— Ты вот что! — сказал Василий. — Если хочешь, можешь забрать эту рухлядь.

В кабинет вошли рабочие.

— Вот, товарищи! — Василий обвел руками комнату. — Здесь и будет наш заводской штаб.

Антик схватил со стола шляпу, крикнул:

— За все ответите! — и выскочил в коридор.

Навстречу ему бежит запыхавшийся Лисенок.

— Ныряют! — зашептал он. — Какие-то машины на дне ищут!

— Что-о? — переспросил Антик и рывком натянул шляпу.

Отогревшись на солнце, мальчишки вновь подошли к краю причала.

— Теперь правей искать будем! — начальственно говорит Сенька. — С этой стороны.

Из кустов опять выглядывает Лисенок. Смотрит, как ребята один за другим бросаются в реку. Сверкнув хитрыми глазенками, он исчезает. Отбежав на несколько шагов, каркает как ворона.

Вместе с мальчишками Сенька готовится прыгнуть в воду. Отошел назад, чтобы нырнуть подальше, разбежался и, вскрикнув, присел — занозил босую ногу. Подтянул ступню к губам, попытался вытащить занозу зубами. Не вышло. Плюнув, вскочил, но боль была сильная. Не смог сделать ни шагу. Пришлось снова сесть и серьезно заняться «операцией». Наконец с помощью осколка стекла и ногтей он вытащил занозу. Многоголосый вопль заставил его вскочить на ноги. Он взглянул удивленно на реку, а оттуда, из воды, как стадо сказочных чертенят, вылезают на причал неузнаваемые черные мальчишки.

По реке, зловеще переливаясь на солнце, плывет плотный слой нефтяных отходов.

Растерянно полуоткрыв рот, смотрит Сенька, как его друзья, всхлипывая и ругаясь, яростно трут себя песком и травой, стараясь снять липкий въедливый налет.

Не все мальчишки одинаково черны. Одни — лишь в пятнах, как оспа, покрывших тело. У других в нефти только лицо, и потому грудь и живот кажутся неестественно белыми. У третьих — совсем черное туловище держится на белых ногах. И только Колька Клюев целиком, с головы до пят — негритенок. Но он суетится меньше всех. Увидев, что Сенька не попал в беду, он крикнул:

— Выручай, Сенька!

Тот зашлепал ресницами и, всматриваясь в незнакомые, пугающе-белые Колькины глаза, спросил:

— Это… ты, Колька?

— Отгадал… Керосину надо!

В густых зарослях у самой воды лежит на боку только что опрокинутый чан. Остатки мазута медленно стекают в реку.

В кустах мелькают шляпы убегающих мальчишек.

К низкому берегу с длинными деревянными мостками подплывает паром. Народу не очень много. Большинство — женщины с кошелками и сумками. Лавки находятся на высоком берегу, и, чтобы купить продукты, жители низкого берега вынуждены переправляться через реку.

На борту парома написано: «Братья Губаревы».

Бородатый матрос в рваной тельняшке с грохотом опустил сходни. Пассажиры сошли на берег. Матрос взял похожую на копилку жестяную кружку с прорезью в верхней крышке, с замком у донышка и встал с ней у входа. Новые пассажиры, прежде чем шагнуть на палубу, опускают в кружку монеты.

Пересмеиваясь, перешептываясь, толпой ввалились на паром правобережные мальчишки. Никто не заплатил за проезд, и матрос не сказал им ни слова.

Валька Губарев открыл какой-то люк, достал бутерброд и аппетитно откусил большой кусок. По хозяйски подошел к матросу.

— Скажешь папе — приду поздно!

Сказал и остановился: к парому, размахивая баклажкой, торопливо спускается по мосткам Сенька.

— Ты что?.. Не купался? — с удивлением спросил Валька.

Сенька прищурился.

— Вы?

Тот невинно округлил глаза:

— Чего?

— Ничего! — огрызнулся Сенька. — Скажи ему, — он кивнул на бородатого матроса, — чтоб перевез бесплатно. Вечером отдам. Сейчас нету ни копейки!