Рене Реджани - Завтра, послезавтра…

— А что Антонио скажет?

— Он только рад будет. Ну, до завтра.

— До завтра, Кармела.

И вот наступило это завтра.

— Смотрите, ребята с экзаменов идут, из дома дона Антонио возвращаются.

— Ну, как прошли экзамены, Аннунциата?

— Хорошо. А ты, папа, готов?

— Вот никак галстук не завяжу, дочка. А уж до чего он мне горло сдавил! Спросят меня — а я рта раскрыть не смогу.

— Это только так кажется. Ну, что ты ответишь, когда учитель скажет: «Джулио Лоренцо»?

— Здесь.

— Правильно. А теперь мы с Джованни проводим тебя до школы.

— Наконец-то ты пришел, Джулио! А я боялся, ты опоздаешь.

— Эх, Вито, не по себе мне что-то.

— Чего бояться-то? Мы ведь в школе для неграмотных учимся. Не как Джованни и Аннунциата. Они уж в третий класс перешли. Счастливчик ты, Джулио: у тебя и сын и дочка хорошо учатся. А у меня один сын, так и тот экзамен не сдал.

— Идут, идут!

— Кто?

— Дон Антонио Лазала и школьный инспектор.

— Отправляйтесь все на кухню к Маргарите. И сидите там тихо.

— Вито, не стой у дверей.

— Так ведь я хочу предупредить вас, Кармела, когда они совсем близко подойдут.

— Стань лучше у окна.

— У окна так у окна…

— Дорогой Лазала, как будто снова дождь собирается.

— Будем надеяться, что тучи разойдутся. Конечно, день сегодня не очень погожий.

— Я вижу в этом доме траур. К двери прибита траурная полоска.

— Да, здесь жил Винченцо Виджано; он умер несколько месяцев назад.

— Виджано? Знаменитый колдун?

— Да, он, синьор инспектор.

— Значит, он жил в этом домике. Ну и как, дон Антонио, слава его была заслуженной?

— Увы, да! Видимо, он обладал какой-то магнетической силой.

— Понимаю, понимаю, дорогой Лазала. Вам, по всей вероятности, пришлось крепко повоевать с этим местным магом, не так ли?

— Что они там замешкались, Вито?

— Остановились возле дома Терезы.

— Возле моего дома?

— Не пугайся, Тереза. Это, наверно, случайно.

— А теперь что они делают?

— Не шумите. О чем-то говорят. Ага, пошли дальше.

— К нам?

— Да. Сидите, сидите. Вот когда войдут — встанете.

— Экзаменовать взрослых учащихся, синьор инспектор, мы будем в доме вдовы Маргариты Дабрайо. Вот в этом.

— Чудесно. Надеюсь, дорогой Лазала, что мне не придется возвращаться под дождем.

— Будем надеяться. Входите, усаживайтесь поудобнее, синьор инспектор.

— Роккино, где ты? Иди сюда, Роккино! Не прячься под кропать. Тут нет охотников, как в лесу. Здесь ты у себя дома. Тереза тебя любит, а я и подавно. Где же ты, Роккино? Вылезай!

Нет, нигде нету. Может, он удрал?

— Роккино, Роккино, где ты?

Тереза экзамены сдает. Когда она ушла, он был у Вито. Может, она оставила дверь открытой? Нет, дверь была заперта, как обычно, и окно было закрыто. Но он всюду обыскал — Роккино нигде нет.

— Роккино, зайчишка мой, где ты?

Как он мог удрать? Кругом никого. Дождик накрапывает. Всюду лужи.

— Да он весь промокнет, пока я его отыщу.

Дождь еще сильнее пошел. Где его теперь искать? Может, пойти к Маргарите Дабрайо? Там взрослые сдают экзамены дону Антонио и школьному инспектору… Нет, туда он удрать не мог. Может, он в лес или к реке убежал?

— Роккино, Роккино, где ты?

А дождь все идет и идет. Все заперлись у себя по домам, и Сальваторе одному, без Терезы, страшно. Кругом тишина, ни шороха, ни звука. Все попрятались кто куда, и так тихо, будто все село вымерло. Надо бы пойти к дому Маргариты, да боязно с инспектором встретиться. И вдруг Сальваторе услышал знакомый стук копыт Нинки-Нанки и башмаков Пассалоне.

— Сальваторе, ты?

Нинка-Нанка вся вымокла, и у Пассалоне на мохнатой шапке поблескивали капли. В горах похолодало, и бритая голова Пассалоне нуждается в надежной защите. Коза и ее хозяин с удивлением и жалостью смотрят на Сальваторе, уныло прикорнувшего на ступеньках у двери.

— Сальваторе, беги скорее. Догоняй Булыжника…

Сальваторе больно кольнуло в сердце.

— Булыжника?..

— Да, он Роккино украл.

— Где он?

— Там, у себя.

Ребята во весь дух помчались к домику на обрыве, забежали в маленький двор. Возле сухого дерева неподвижно лежал Роккино.

— Убил? Нет, нет! А, вот он, бандит, убийца!

У Булыжника в руках нож, глаза мстительно сверкают.

— Так квитаются с теми, кто не держит слова! — злорадно кричит он.

У Сальваторе перед глазами поплыли красные круги. Не помня себя от ярости, он растолкал ребят и бросился на врага.

— Берегись, у него нож! — крикнул Пассалоне и, не выпуская из рук веревку, лягнул Булыжника ногой.

А Сальваторе снова и снова осыпал ударами своего обидчика.

Этого Булыжник не ожидал. И, как он ни был силен, ему крепко досталось. Еле держась на ногах, он прислонился к стене.

Сальваторе схватил своего любимого Роккино и помчался прочь.

— Подлый трус, убийца! — в лицо Булыжнику кричит Пассалоне, и по щекам его катятся слезы.

А Сальваторе бежит по улице, не разбирая дороги, разбрызгивая грязь. Дождь льет как из ведра, а Сальваторе бежит все дальше и дальше в лес. Над ним глухо шелестят листья и одна за другой падают капли — тысячи, сотни тысяч, миллионы капель… Кругом ни души, и Сальваторе кажется, что он один на всем белом свете. В пещеру, скорей в пещеру. Там его никто не увидит. Сальваторе скатывается вниз, останавливается посреди пещеры, зажигает свечу и долго глядит на Роккино.

«Неужели Роккино умер? За что, за что он тебя убил?!»

Сальваторе разводит огонь, вытирает слезы, глаза его вспыхивают, точно яркое пламя.

«Ну подожди же, убийца! Я с тобой посчитаюсь! Теперь я умею насылать порчу. Я изведу тебя, проклятый Булыжник! И ты умрешь медленной, страшной смертью».

Сальваторе протягивает сложенные крест-накрест руки к огню и всеми силами души призывает злых духов покарать смертью подлого Булыжника:

— Я, Сальваторе, посылаю на тебя смерть, подлый убийца! Пусть она сразит тебя за твою жестокость. Сгинь же в темную пропасть! И останься там на веки веков.

Все. Теперь, Коланджело Джузеппе, ничто не спасет тебя от смерти!

«Снег идет. Намело целые сугробы. Густые хлопья тихо оседают на мое окно. Именно в такие дни я вспоминаю о встрече с волком и о заклинаниях Сальваторе Виджано, из мести призывавшего смерть на Булыжника.

Я только что вернулся из Матеры после отпуска. Несколько дней подряд шел снег, и мой дом совсем погребен под белым пушистым покровом.

Мне не раз приходило в голову, что когда-нибудь снег похоронит и меня, и мой дом и я превращусь в огромную ледышку. Как и год назад, в дни «битвы» с мышами, мне было тоскливо и неспокойно на душе. Но теперь меня связывала с жизнью любовь Терезы. Годом раньше этим вестником жизни был бедняга Роккино, которого несколько месяцев назад убил Булыжник. Что тогда нашло на Джузеппе, я до сих пор понять не могу. Правда, он давно грозился изжарить бедного зайчонка, но, верно, никогда бы этого не сделал, если б не мы, взрослые. Это мы толкнули его на насилие! Я почти уверен, что безобразная сцена, которую устроили Феличе с отцом бедной Терезе, пробудила в Булыжнике жажду мести. И он решил рассчитаться с обидчиками.