Юрий Сальников - Человек, помоги себе

— Ах, сама значит? Внимание к живому человеку? Ну и расчудесно. Чего же ты хочешь от меня, чего?

В самом деле: чего я от нее хотела? Чтобы она училась? И не дружила с Динкой? Не была с этими ребятами? Не уходила из дома? А если уж выбирала себе дорогу, так обязательно по сердцу?

— Хочу, — сказала я, — чтобы все было хорошо.

— А к твоему сведению, мне как раз очень даже и хорошо сейчас!

— Да? — Я не могла удержаться от иронии. — Когда за дверью такие?

Там все еще гремела музыка. Лариса ответила вызывающе:

— А что? Ребята как ребята.

— Только с милицией дело имеют.

— С кем не бывает.

— Оправдываешь?

— У них своя голова на плечах.

— Знакомая фразочка. Скажи еще — не детсад.

— Правильно — и не детсад.

— Вот теперь окончательно убедила. — Я тоже встала, глядя на Ларису в упор. Мы снова были на грани разрыва.

Перекрывая звук транзистора, в комнате раздался голос чернявого: «Привет, бабуля!» Что-то неразборчиво прохрипел рыжий. Дверь с шумом распахнулась, и перед нами возникла Дина. Она была в том же зеленом пальто с пряжками и в зеленых туфлях. Черные прямые волосы, как всегда, распущены. И опять от нее несло духами так, будто насквозь ими пропитанная была она окружена невидимым ароматным облаком.

— Скажите на милость! У нас снова гостья! — Она засмеялась. — Все Сивкина-Буркина делите?

— Делим, — ответила Лариса без улыбки.

— Ну и как? — Ответ ей был не нужен, она сразу повернулась, принюхалась. — Фу, и запашок у вас! Ларь! — Голос ее донесся уже из прихожей. — Сардельки я притартала, сваргань по-быстрому, с голодухи дохну.

— Обеденный перерыв у нее, — сказала Лариса, прочитав в моем взгляде вопрос.

— А ты, значит, выдала ей вчера про меня? Про Буркова?

— Нет, нет, — поспешно уверила Лариса. — Сама она услышала, как на лестнице мы. — И ушла на кухню — «варганить» сардельки.

Я стояла у окна в спальне, не зная — выходить в комнату или оставаться здесь, подальше от их компании. Они громко разговаривали, не обращая внимания на то, слышу я их или нет. Динка снова появилась в комнате. «А ну, дайте побрызгаю на вас, уродопалы!» — «Флакона не жалко?» — спросил чернявый. «Она это любит», — прохрипел другой. Должно быть, Дина щедро разливала духи или одеколон, запахло даже в спальне. «Ну вот, хоть дышать можно! А вы — очухаться не успели, снова-здорово взялись?» — «Ни-ни, Ржавому вечером кино крутить, скажи, Ржавый?» — «Все равно — идиёты! — отрезала Дина. — Меня из-за вас в милицию тянут. Повестка к товарищу Лепко, в пятую комнату». — «Твой старый знакомый, бабуля!» — «Тебя бы к нему, внучек». — «А что? Я бы ему вкатил речугу». — «Не спеши, Сирота, — послышался хриплый голос, — он тебя еще сам прижучит». — «За что это? Что я такого делаю?» — «А то-то и оно, — загоготал рыжий, — ничего не делаешь, самый его клиент, тунеядец!» Курчавый усатик — Сирота обозлился: «Ладно, выруби!» Парни зазвякали стаканами. «Эй вы! — голос Дины долетел из кухни. — Хватит, говорю!» — «Да пиво мы, — отозвался Сирота. — Глотни с нами под сардельки». — «Нет, — отказалась она. — Надька за прилавком и без того глаз не спускает — как поставили завсекцией, под колпаком держит. Лучше гостью уважь». — «Точно, где она там прячется?» Чернявый усатик Сирота подлетел к двери спальни, завертелся передо мной вьюном:

— Мадмуазель, просим! Или не пьете пиво? Чего тогда изволите? Бренди? Кальвадос?

— Заглохни! — сказала я и, небрежным движением отодвинув его в сторону, прошла в общую комнату.

Он застыл от неожиданности:

— Ты мне… указывать?

Смешно! Кажется, все они здесь помешались на том, чтобы им никто и ничего не указывал. Тоже все этакие свободные, самостоятельные личности! Вслух я отрезала:

— Не твоего ума дело. Только запомни: со мной так не разговаривают.

Что-то подсказало мне — лишь подобный тон они примут за нормальный. И не ошиблась. Рыжий снова загоготал. И Дина вышла из кухни, смеясь: «Усек, Сирота?»

Сирота не на шутку рассвирепел:

— Нет, вы подумайте! Появилась принцесса и давит на психику! Да я с детства убивал принцесс из рогаток.

Звонок прервал его тираду, оснащенную перлами из лексикона Остапа Бендера. Лариса пошла открывать.

— Здорово, — послышался басок, и я вздрогнула: Бурков! А он начал бодро, но осекся: — Кулагина? Ты что здесь?

— Скажите на милость! — фыркнула Дина, уже одеваясь в коридоре. — Как всем интересно! Сам-то зачем явился, рыцарь? Опять, Ларь, поди, тебя в кино приглашать. А вчера — по-рыцарски от своих умотал?

— А я говорил им — не надо идти.

— Говорил! А потом бросил? Они — в КПЗ, а ты — чистенький? Чистенький! — повторила она, и столько было в ее голосе презрения, что Бурков поджал губы — они стали у него тонкие-тонкие, а серые глаза пожелезнели. — Спасибо скажи, некогда с тобой сейчас возякаться, а то бы я… А на даму сердца не рассчитывай, у нас с ней сегодня вечерок занят.

— Как занят, где? — всполошился рыжий. — А ну, стой! Если опять в ресторан с кем подашься, схлопочешь.

— Не пугай. — Дина взялась за ручку двери. И вдруг игриво ударила рыжего по широкой груди ладошкой. Рядом с ним она казалась совсем хрупкой, изящной. — Переживешь, ржавый гвоздик! А ее устраивать надо. И если посидим с кем вечером, нас от этого не убудет. И тебя тоже. Так что в кино ее приглашай, — повернулась она к Буркову, а кивнула на меня.

— Да не в кино я, — сказал Н. Б., даже не взглянув в мою сторону. — У водников танцы, думал, весь наш косяк туда.

— Вот и мотайте, — одобрила Дина. — Только без нас. Ее веди, — снова показала она на меня взглядом. — Самый раз такому рыцарю принцесса. — И, засмеявшись, вышла.

— Дрянь ты все-таки! — рванулся вслед за ней рыжий, но дверь захлопнулась. Рыжий поплелся назад к столу, повертел одну за другой бутылки. — Эй, Сирота, сгоняй за банкой.

— С превеликим! — усатик изогнулся, выставив ладонь лодочкой. — Лютики-цветики.

Рыжий покосился на Буркова:

— Ссуди.

— Пусто. — Н. Б. провел рукой по карману.

— Ну и жмот! — мрачно объявил рыжий. — Чистенький, верно она сказала. Откололся вчера.

— А что вам за радость была — на рожон переть? Побазарили под газом, получили небо в клеточку.

Сирота хихикнул:

— Раньше сядешь, раньше выйдешь.

— Ладно, не скулите оба! Сирота, отставить банку.

— Отставить так отставить, — согласился Сирота и вынул из кармана колоду карт. — Всадим на цветики-лютики?

Он пригласил Буркова, но тот не захотел. И это было, должно быть, уже столь необычно, что рыжий удивился:

— Ты что?

— Принцессы боится, — захихикал Сирота.

Бурков взглянул на меня, наши глаза встретились, и я поняла: чернявый угадал — его смущает мое присутствие. Но он выдержал взгляд и сказал:

— Тебя там Марат ищет, с ног сбился.