Юрий Сальников - Человек, помоги себе

— Не лезу, а спросила. Должна она ходить в школу или не должна?

— А если не хочет?

— То есть как не хочет, если учится?

— А если и учиться не хочет?

Я кинулась к Марату — передала ему, какую ахинею порет Бурков. «Ладно, — отрезал и комсорг, — выясним». И не знаю уж, говорил ли он с Н. Б. или поручил Сороке-Алямовой сходить к Нечаевой, только сегодня к началу уроков Роза принесла сообщение: да, Лариса дальше учиться не намерена. Будет работать.

— Где? Как? Почему? — заволновалась я.

И услышала Зинухин голос:

— Ну что ты волнуешься? И правильно: пускай работает.

— Да, да, — солидно поддержала Зинуху наша отличница Кира Строкова. — Мы же обещали Юлии Гавриловне выправить успеваемость. А Нечаева будет нам только все портить.

— Да вы что? — поразилась я. — Гоните?

— При чем тут мы? — заскрипела Вика. — Ты же сама первая…

— И верно, Оленька! — воскликнула Зинуха. — Ты же сама недавно доказывала: нечего с ней цацкаться, пусть скажет «до свидания». А теперь, когда мы все хотим так, ты опять против нас.

— Но ведь Аннушка-то просила…

— Снова Кулагина по чужой указке долдонит, — насмешливо бросил Бурков.

Все засмеялись.

…И вот сижу дома за столом, заваленным учебниками, книжками, и, как обычно, обдумываю каждую бурковскую фразу.

«Долдоню», «талдычу». Неужели и вправду я — глупый попугай?

Велит учительница бороться за успеваемость, критикую Нечаеву. Велит заботиться о ней — твержу, чтобы осталась в школе.

Только разве быть самостоятельным — значит непременно отказываться от любых советов? И не слушать взрослых?..

Взяла в библиотеке сборник Заболоцкого.

В читальном зале увидела Вику — сидела она над толстым фолиантом, астрономическим альбомом. Меня вроде не заметила. Я тоже ничего не сказала — тихонько ушла.

Но стало почему-то грустно…

А за Аннушку очень обидно. Ну почему ребята пренебрегают ее мнением?

Взялась за ручку: «Дорогая Анна Алексеевна! Вы не можете себе представить! Оправдались Ваши самые плохие предсказания. Едва Вы уехали…»

Нет! Я смяла листок. Зачем расстраивать? И без того у нее хватает переживаний из-за дочки.

«Дорогая Анна Алексеевна! Ребята у нас стали хорошо учиться. Валерию Заморышу ответили. Только вот вечер постановили готовить кибернетический. А Нечаеву Ларису уговариваем учиться…»

Про Нечаеву я добавила потому, что решила: поговорю с ней сама. Если не придет завтра, обязательно схожу к ней.

Я тщательно вывела адрес — прямо на пансионат, как говорила Аннушка. И предупредила маму — иду на почту.

Было темно, сыро, накрапывал дождь. Южная бесснежная зима, переменчивая и слякотная. Но центр города, у магазинов с ярко освещенными витринами, всегда кипит многолюдьем. В любую погоду до глубокой ночи город суетлив и шумен.

Я уже возвращалась от почты и миновала вход в кафе «Светлячок», когда услышала за спиной громкие голоса и крик:

— Держите!

Через дорогу бежал черноволосый курчавый парень с транзистором в руках. За ним гнались. И поймали.

В ту же секунду у «Светлячка» остановилась милицейская машина. Из нее выскочили два милиционера. Они направились к толпе, собравшейся вокруг курчавого. В одном из милиционеров я узнала Данилюка — соседа по квартире. А от двери «Светлячка» донесся визгливый женский голос:

— Не трогайте их, что они сделали?

Кричала девчонка небольшого роста, страшно худая — в узком светло-зеленом пальто с металлическими пряжками. Черные волосы, распущенные до плеч, закрывали ей лицо, и она откидывала их, мотая головой, и хватала за руки людей, которые держали еще одного пьяного парня — высокого, здоровенного и рыжего.

— Отпустите его! — кричала девчонка.

Я хотела уйти. Но… увидела Ларису.

Она стояла рядом с разлохмаченной девицей и, трогая ее за плечо, упрашивала:

— Пойдем, Дина.

Дина! Так вот кто эта защитница вдрызг пьяных парней, которых забирала милиция.

— Они ничего не сделали, не имеете права! — продолжала вопить Дина, отмахиваясь от Ларисы и наседая на Данилюка и его совсем молоденького товарища в милицейской форме, — оба они с помощью дружинников уже вели задержанных к машине.

— Не шумите, разберемся, — говорил Данилюк и вдруг резко повернулся к Дине. — Тише, девушка! На ногах не стоят твои приятели. А еще в кафе рвались. Вот проспятся, завтра получишь свеженькими.

— Нет, отпустите! — не отставала Дина.

Лариса тащилась рядом, уцепившись за локоть подружки.

Милиционеры посадили пьяных в машину и укатили. Толпа разбрелась. Лариса и Дина пошли бок о бок.

Я стояла оглушенная — вот, выходит, какая у нашей Ларисы компания! Вот с какими дружочками развлекается она вечерами!

А может, и не так? Может, эти пьяные не имеют к ней отношения?

Я обругала себя за то, что не подошла. Не хотела при Дине, надеялась — она уйдет. А теперь они уходили вместе.

Только ведь расстанутся же? Лариса пойдет домой. А я тогда к ней. Не когда-нибудь, не завтра-послезавтра, а сейчас!

Разыскав в кармане пальто двухкопеечную монету, я позвонила Алямовой и спросила, где живет Нечаева: Роза недавно была у нее. Я же лишь приблизительно знала, среди каких пятиэтажек стоит ее дом.

Сорока-белобока, конечно, принялась выпытывать, зачем мне понадобился Ларисин адрес, но я сказала: «Потом». И повесила трубку.

И сразу позвонила маме. Ей я сказала, что встретила Розу и что мы погуляем.

Почему солгала? Не было времени объяснять подробно. Мама наверняка бы пристала с расспросами. А так я опять быстренько положила трубку и побежала. Хотелось поскорее добраться до тридцать пятой квартиры в корпусе восемь Д — как объяснила Роза.

И, не переводя дыхания, влетела я на третий этаж, остановилась перед дверью, обитой коричневой клеенкой, и нажала кнопку.

— Ты? — Лариса удивленно взметнула брови.

Кого-кого, а меня увидеть она уж никак не предполагала.

— Можно? — спросила я.

Она сделала небольшой шаг назад, я переступила порог, и в этот момент из комнаты выглянула Дина.

Она была в очень коротком темном платье без рукавов, с глубоким вырезом на груди. Волосы ее, как и на улице, струились черным водопадом, закрывая худые плечи. А серые глаза, обведенные густой голубой краской, уставились на меня с откровенной бесцеремонностью. Бесцеремонно она и спросила у Ларисы:

— Это кто?

— Кулагина.

— А-а-а. — Она вроде давно слышала обо мне. — Зачем пожаловала?

— Я к Ларисе.

— Если уговаривать в школу вернуться, не трать силенок.

— Не уговаривать, — ответила я, понимая, что о школе сейчас и вправду лучше не заикаться.