Мария Анисимова - Рюма в стране ирокезов

— Ладно, Пашка. Альчики и битка завтра будут.

Назавтра были альчики, была битка, были Пашка с Эллой, был Рэкс, но не было плюшевого Мишки. Коммерческая сделка не состоялась. Павел хмуро отказывался от мены. Не соглашался он и на размен.

Пацаны думали, что буржуйчонок опять цену набивает. Лешка пообещал:

— Слышь, Пашка, у меня крольчиха котная. Через месяц я тебе крольчонка впридачу дам.

Торг зашел в тупик. Ясность внесла Элла:

— Павлику всыпали, — сказала девочка. — Папка ремнем всыпал. А ваши костяшки он в помойку выбросил.

Так у Духа Прерий оказался только один глаз. Нужен был второй.

Второй позаимствовали у дикой кошки. Обступили пацаны Евгения Григорьевича:

— В музей! В музей хотим, Евгений Григорьевич!

Требования вполне приемлемые: лето, ребята свободны. Чем бартежать по городу, пусть побывают в музее.

В светлом высоком здании музея было прохладно и пахло нафталином. Больше двадцати огромных зал заставлено витринами, стеллажами. Было на что посмотреть. Но ни заспиртованные в стеклянных банках уродцы, ни коллекции древних монет ребят не интересовали. Они устремились в отдел птиц и животных. Они очень заинтересовались и долго расспрашивали работника музея о розовых фламинго, о запасливых пеликанах, о повадках уссурийского тигра. А тем временем дикая кошка, что стояла у окна на невысокой подставке, лишилась глаза. Кошка могла и совсем ослепнуть, но забеспокоился дядя Шпон. Евгений Григорьевич — воробей стреляный. Он почувствовал что-то неладное: слишком повышен у ребят интерес к зоологии — и увел своих подопечных подальше от греха — в отдел древних захоронений.

Так появился второй глаз. Левка сказал, что это даже лучше, когда глаза разные. Страшней.

Но о трубке между прочим. Главное, утром, после крестин, в сарае был Совет Вождей. Собрались умудренные битвами воины ирокезов и команчей. Сидели кружком: важные, немногословные, как и полагается настоящим воинам. Степенно передавали по кругу Трубку Мира. Курился дымок над трубкой. Вожди решали: к какому племени принадлежит Женька Находка.

Дело в том, что ирокезы владели северным берегом Горного озера, то бишь Сипягина пруда, и дачей. На южном берегу была территория команчей с большим шалашом в Долине Вигвамов.

Вожди ирокезов считали, что Женька должен быть сыном их племени: Белая Гасиенда, то есть дача, на их территории. Команчи полагали, что их Большой Вигвам ничем не хуже гасиенды ирокезов и Женька может принадлежать к их племени. Но… Рюма! Рюма, конечно, не согласится жить в вигваме. И тогда мудрую речь произнес вождь ирокезов Гайавата, в просторечии Колька Дрозд:

— Воины! Вожди славных племен ирокезов и команчей! Пусть бледнолицый Сын Большого Вождя Женька не будет причиной кровавых битв. Пусть Сын Большого Вождя будет бледнолицым братом храбрых ирокезов и отважных команчей. Пусть Белая Гасиенда будет жилищем Сына Большого Вождя. И пусть никогда границы этого жилища не переступает вооруженный воин ирокезов и команчей.

Так дача стала нейтральной территорией, а Женька — Вождем Племен, бледнолицым братом обоих народов.

После завтрака заведующий сказал:

— Забирай, Нюра, младенца, козу и отправляйся на дачу.

Конечно, если бы Соломон знал о решении Совета Вождей, он не сказал бы такой серенькой фразы. Он сказал бы так:

— О бледнолицая сестра моя, Рюма! Возьми Сына Большого Вождя, возьми золоторогую антилопу и вселяйся в Белую Гасиенду. Отныне ты владычица племен и народов!

Но взрослые люди не знают красивых слов. Именно поэтому Совет Вождей организовал торжественную процессию.

Оба племени надели боевые уборы и сделали боевую раскраску. Лешка Пузан, он же Орлиный Глаз из племени команчей, шел первым и извлекал дикие рулады из помятой солдатской сигналки. За ним два воина несли копья — знамена племен, увешанные скальпами.

За знаменосцами вели Белую Антилопу, то есть козу с золотыми рожками. Лак на копытцах за ночь пообтерся, позолота с рожек пообсыпалась, но остались еще признаки былого величия.

Потом шла Нюрка с Сыном Большого Вождя на руках, а за нею растянулись две цепочки воинов во главе с вождями.

Девчонок, в процессию не допустили, они шли сторонкой. Женщины есть женщины. И только Нюрка шла в процессии, потому что она не просто женщина, а Повелительница.

Так Нюрка, Женька и коза переселились на дачу.

Разве могла думать девчонка Нюрка из деревни Солодовки, что она станет Повелительницей народов? Да ни в жизнь! А вот — стала!

И оказалось, что быть Повелительницей совсем не трудно. Делать ничего особенного не требуется. Нужно просто хотеть. Пришел, например, воин, сложил у крыльца свои воинские атрибуты: копье, томагавк, лук со стрелами; просунул в дверь размалеванную рожицу и спросил:

— Рюма, раков вареных хочешь?

Вот и отвечай:

— Хочу.

И, пожалуйста: воин вытаскивает из-за пазухи пару красных раков.

Некоторые, — опасаясь, чтоб не стибрили, — оружия не снимали, а, чтоб не нарушать решения Совета Вождей, спрашивали в окно:

— Рюма, слив хочешь?

Сначала Нюрка злилась. Тоже мне: придумали кличку собачью и дразнят. Ну, было дело, ревела, а теперь нет. Теперь она не Рюма, а Нюрка. Потом поняла: злись не злись, а прилипла кличка на веки вечные. И тут не каприз, не злая насмешка, а насущная необходимость. Три Нюры было в детдоме: Нюрка-Стрекоза, Нюрка-Мимоза и Нюрка-Рюма. Кому-то потребовалась Нюрка. А которая из трех? Вот стой и вспоминай фамилию. А то сказал просто — Рюма и все ясно. Все знают, что Рюма — это Нюрка Солодовкина.

А на даче хорошо, вольготно. Две комнаты у мальчишек и две у девчонок. Никаких топчанов. Матрацы прямо на чисто промытом полу, простыни, подушки и легкие одеяла. Окна настежь. Заскочит утренний ветерок в окошко и ну возле уха или между лопатками щекотать — и приятно, и спать еще крепче хочется. Из взрослых один дворник Фома, да и тот лишь на ночь приходит спать на террасу: и пьяный забрести может и хулиганов опасаться приходится.

Утром сходят мальчишки к Клеопатре Христофоровне за продуктами. Девчонки завтрак готовят. Костер. Два кола с сучьями и котелок, подвешенный на перекладину. А под котелком огонь. И вы думаете, что у девчонок варево было хуже, чем у Василия Протасовича? Ого-го-го! Лучше!

Василию Протасовичу отвесили крупы, отмерили картофеля, дали масла, луку, соли и вари кондер. И сегодня кондер, и завтра кондер. У девчонок тоже кондер, да не тот. Кто-то заблудился на чужом огороде — и за пазуху морковка угодила. Кто-то нечаянно помидор прихватил. Кому-то посчастливилось парочку рыбок выудить в пруду. Куда это добро? В котел! А тут еще аппетит зверский. Нет, у девчонок кондер вкусней.